"Вот, встретились как-то, однажды, в одной стране-странице, доблестный сэр Гарамонд и непревзойдённая по красоте сеньора Люцида Консоле…"
— Ах, как жаль, что мой несчастный брат не присутствует при этом! — время от времени про себя повторяла Матильда. — Ему бы так понравилось…
Правда, вслух она эти мысли, разумеется, не высказывала…
И вот, в разгар празднества — это произошло как раз после того, как некий посыльный доставил к столу кувшин, запечатанный королевской печатью, от самого Филиппа-Августа — сэр Ульрих решил воспользоваться случаем и осуществить то намерение, которое давно вынашивал в своём сердце.
— Друзья мои! — так начал он свою речь. — Я бывал на многих пирах, и во многих собраниях. Но здесь у вас всё настолько искренне, настолько вкусно и настолько чисто, что я не могу удержаться от того, чтобы сделать подарок хозяину этого стола… Сэр Бертран! Я более чем уверен, что вы и завтра, в поединках, и послезавтра, в схватке полностью докажете свою правоту!.. Здесь… — он подозвал оруженосца и тот передал ему завернутый в ткань кубок, и сэр Ульрих развернул его, — так вот, это — единственный предмет, который я привёз из Крестового похода… и за который моя добропорядочная и благочестивая Гретхен не устаёт ругать меня, дескать: кого-то ограбил, у кого-то украл… что взять с женщины… Но умирающий греческий монах… это произошло во время одной из стычек на окраине Иерусалима… попросил меня хранить его. Наверняка, это какая-то местная святыня, я вожу его с собой как талисман, в нём очень удобно готовить лекарства, и они всегда помогают!.. Сэр Бертран! Вот он, этот кубок, я хотел бы обменять его на тот, что вы сейчас держите в руке. А заодно выпить с вами, как говорят на моей родине, на "брудершафт" этого, только что присланного королём вина. Это хорошая примета — открыть свежий кувшин и почать его вдвоём!.. Надеюсь, присутствующие здесь лица поймут меня верно и не будут в претензии!
— Отчего же… — сказал главный герольдмейстер, — это старинный обычай, и мы его всецело поддерживаем.
Откупорили кувшин, наполнили бокалы.
— Любопытен цвет вашего кубка, сэр! — заметил де Борн. — По-моему, это камень, причём камень весьма необычный. Я никогда не встречал такого.
— Мне кажется, — заметил Леонтий, — это редчайшая синяя яшма. Обратите внимание на оранжевые прожилки, как маленькие молнии изнутри… И ещё, сэр Бертран, поглядите: ведь там изображение маленькой птички, что сидит на ветке… Вы делаете нам очень богатый подарок, сэр Ульрих фон Гибихенштайн!
— Ну, так или иначе… — отмахнулся довольный похвалою сэр Ульрих. — Цумволь! Выпьем, мой боевой друг!
Серебро зазвенело о яшму и оба рыцаря, под одобрительные возгласы присутствующих, осушили свои кубки.
После чего сэр Ульрих, странно побледнев, на мгновение прищурился как от сильной боли, затем выронил кубок и рухнул замертво.
4
Поначалу никто не понял, что произошло.
Леонтий, первым рванувшись к германцу, расстегнул ему ворот и пощупал шею. Пульса не было…
Сэр Бертран, растерянный и недоумевающий, стоял напротив мёртвого друга и вертел в руке подаренный кубок.
Остальные затихли, никто не сказал ни одного слова о том, что, вероятно, старику не надо было бы глотать вино таким залпом… или что-то вроде этого…
— Исидора! — вдруг сказал Телле. — Ты одна знаешь, что делать!
— Постойте! Ничего не трогайте! — встрепенулась Исидора. Подбежав к командору, она выхватила у него из руки синий кубок, заглянула внутрь…
— Здесь ещё осталось немного… Сэр Линтул, помогите мне, откройте ему рот…
И влила эти несколько капель в рот неподвижного сэра Ульриха…
Буквально тотчас тот отрыл глаза и выпрямился на руках Леонтия.
— Доннерветтер! Что тут происходит, чёрт возьми? И почему вы все на меня так смотрите? И почему никто не поддерживает наш тост?
— Мы обязательно поддержим его, сэр рыцарь… правда, не из этого кувшина, — сказал Леонтий. — Кстати, а где тот посыльный, что его принёс?
Поискали, но посыльного нигде не оказалось…
— Вам просто стало плохо, дружище! — заставляя себя улыбнуться, промолвил командор, рассматривая изображение синей птички. — Бывает, возраст, это нам всем так понятно… Друзья, всё в порядке и выяснилось! Наполним же свои чаши и отдадим должное этим дивным закускам! Ничего не произошло! Ничего!..
И через несколько минут пиршество пошло прежним ходом. Всё так же неугомонно болтала герцогиня Матильда-Лана, сэр Ульрих занудливо рассказывал о красивейшем месте на свете — своей родине Галле, о горах Гарца и о том, какие узкие улочки в Мерсебурге… епископ де Бове, после третьего кубка оверньского, выразил желание назавтра сесть на коня и самому принять участие в турнире, гости хвалили острые и пряные закуски, рассказывали истории… Матильда выразила желание остаться на ночь, и всласть поговорить-посплетничать с новой подругой… — на что ей, разумеется, дано было полное согласие.