— А вас, сударыни, — обратился он к сеньорам Матильде и Исидоре, — я попросил бы пройти в свои каюты, где вам, если будет на то ваше желание, накроют стол. Сейчас…
— Напротив, сэр капитан, — рассмеялась Матильда. — Мы непременно хотели бы взглянуть на это зрелище. Я полагаю, что оно окажется не менее захватывающим, нежели сухопутные турниры…
— Сэр Артур! — обратился к командору Кьяри. — Я вижу, на галерах готовят копья, арбалеты и абордажные крючья! Разрешите, я расставлю вдоль фальшборта наших стрелков!..
— Сэр!!! — решительно прервал его речь Ангарайд. — Давайте так: одно судно — один капитан! Отставить!.. Никак не пойму, как к ним обращаться! — пожаловался он Тинчу. — Назовёшь "дон", а он, оказывается, сеньор! Назовёшь "сеньор", а он, выходит, сэр!
Тем временем, на палубах стремительно приближавшихся галер действительно готовились к абордажу. Любопытно было наблюдать, как около тридцати судов — иные под треугольными латинскими парусами, иные под квадратными норманнскими, чуть не сталкиваясь бортами, окружали их со всех сторон. Ритмично взлетали вёсла. Кто-то уже размахивал полосатым флагом — призывая лечь в дрейф и сдаться на милость победителя.
"Они идут, совсем не зная, с кем хотят связаться, — пронеслось в голове Тинча, — это все равно, как если бы мы, тогда, в тогдашней Тароккании, пошли бы с мечами на бронированные машины…"
"— А ты что, до сих пор не понял, что они в сговоре с тамплиерами? Теми самыми, чью внутреннюю суть ты недавно наблюдал в подземелье?" — спросил его Таргрек.
"— Мы, тагры, подобных шуток не понимаем. Не препятствуй неизбежному. Восприми его как науку. И пусть над всем возобладает "Последний довод королей" — тот девиз, что запечатлен на стволах наших пушек!" — сказал ему отец…
Что ж, пускай будет так.
— Как ты говоришь? — затянулся трубкой Ангарайд. — Ещё неизвестно, кто кого поймал? Сейчас увидим… В конце концов, не я ли сам потомок анзуресских пиратов… Команда… ПОрты открыть! Вертлюжные пушки — расчехлить! Орудия, на всех палубах — к бою!.. Ядра — не калить!.. С них хватит и холодненьких…
И, дождавшись пока судёнышки приблизятся на расстояние кабельтова, когда оттуда кое-кто уже начал нетерпеливо постреливать из арбалетов, приказал коротко и ясно:
— Орудия! Залпом… Пли!..
В последовавшем ужасном громе пушек и взвившейся к небу со всех сторон стене воды пропали вскрики ужаса и удивления, в трюме слуги с трудом удержали коней… корабль качало на волне… на мгновение все оглохли и только громкое восхищённое: "Вау!" сеньоры Матильды прорезало наступившую тишину…
— Перезарядить орудия! Залпом… впрочем, отставить! Ну их к Хайяку!..
И, затем:
— Поставить грот, фок, марсель! Всё поставить! Задраить порты! Курс — бакштаг, вест норд-вест! Полный вперёд!
И ещё:
— Дежурные спасательные плавсредства — за борт!.. Уходить надо красиво! — пояснил он, обращаясь к Тинчу…
И последнее было весьма кстати… разумеется, для тех, кто только что рассчитывал легко захватить огромное по их меркам грузовое судно.
Море позади кишело обломками и обрывками парусов. На ходу оставалось всего два-три судёнышка, но и они явно черпали бортами воду. За спущенные с "Аргантоны" доски и спасательные круги отчаянно цеплялись люди…
— Бедный мой брат… — повторяла Матильда. — Бедный мой брат, если бы он мог видеть всё это… Вау! — ещё раз с удовольствием повторила она это новое для себя словечко.
— Я полагаю, — сказал Ангарайд, выбивая пепел из трубки, — что вполне могу передать вахту помощнику, а господ пассажиров приглашаю отужинать со мной в кают-компании.
— Сэр Артур! Исидора!
— Да оставь их, Тинчи! Не видишь — они заняты делом. Они воркуют…
Молодые, крепко обнявшись, стояли на корме и глядели вдаль, на постепенно отдалявшийся французский берег.
Ветер звенел в снастях такелажа. Полоса воды в кильватере судна отсвечивала толедским золотом…
— Я вытянул меч из своей наковальни? — в который раз вопрошал рыцарь.
— Конечно, милый, конечно… Как хорошо… мы теперь вместе, навеки вместе… Ты плачешь? Поплачь, мой милый, поплачь, если это тебе так нужно. Но нас ожидает будущее, у нас ещё всё впереди…
— Ты знаешь, я всё спрашиваю себя: зачем мы живём, за чем гоняемся по свету? Наверное, отвечаю я себе, мы стремимся вовсе не за чем-то посторонним, живущим вне нас, отделённым от нас пока. Птичка на тонкой ветке — это наша душа. Правда, для того, чтобы открыть её в самих себе, порой приходится так много пройти и испытать. Этого нельзя увидеть просто так, это бывает надо именно испытать, испытать, чтобы понять, что всё, что кажется сложным, на самом деле просто, а то, что мы так поспешно считаем простым, на самом деле глубоко сложно… Я не скажу, что всё понял верно, я не скажу, что понял и половины того, что должен был понять на этом свете. Но мне кажется, что я всё-таки в чём-то нашёл, что так долго искал… Я говорю очень путано, прости… Вы, женщины, побуждаете нас понять самих себя, вы заставляете нас остановиться, оглядеться вокруг, почувствовать, и, в конечном счёте, обрести самих себя, обрести по-новому, по-иному, вы заставляете нас с презрением относиться к страхам, вы окрыляете нас, вы рождаете нас заново, вы — истинный Бог, что даёт нам ещё одну возможность найти себя, раскрыть себя, одержать победу над собой. Вы — истинная наша родина, вы — истинное наше прибежище и, только будучи с вами, мы — мужчины!..