Все молчали. Закованный в латы сэр Бертран, пуская дым сквозь ноздри и временами покручивая усы, ходил по опавшей листве туда и сюда у входа.
— Как ты говоришь, сэр Линтул? Спектакль? Хорошо… Будет им спектакль. А что, залудим им с завтрашнего дня свою программу, а, спецкорр?
Глава 15 — Встреча у плаката
— Ну хорошо, мы вас не допрашиваем, — сказал толстяк. — Позвольте только шепнуть вам два слова: я — Павийон.
— Какое же мне до этого дело, сеньор Павийон? — спросил Квентин.
— Разумеется, никакого… Только, я думаю, вам будет приятно узнать, что вы говорите с человеком, заслуживающим доверия…
1
Бедная сеньора Исидора! Она так и не смогла выспаться в эту ночь. Вначале ей показалось, что ночевать на лапнике слишком жёстко, потом — что в палатке слишком душно, потом пожаловалась, что ночевать в одном шатре с тремя мужчинами — это ниже её достоинства…
В конце концов, принцесса, закутавшись в попону, ушла, как она выразилась, "побродить и подумать", да так и заночевала в стоге сена, благо дождь прошёл и на небе выступили звёзды, и тонкий серп позднего месяца одиноко скользил по небосводу.
Да, подступало новолуние… вы спросите: так быстро?.. однако, не будем забывать, что наши герои волшебным образом перемещаются из времени во время…
Утречком, бросив: "я догоню вас!", Исидора ушла в лес, ведя в поводу Июльку со всей её поклажей.
Палатку они оставили лесным разбойникам.
Друзья продвигались по дороге стремя в стремя, благо путь расширился. Среди буковых стволов, подпирающих далёкое небо, показался просвет впереди.
— А что означают буквы на вашем щите, сэр Бертран? Я вижу медведя, которые встал на задние лапы и в передних держит дубовую ветвь, но что означает надпись?
— Сэр Тинчес! Это очень просто. "Иль э дю девуа дефор!", то есть, "Я знаю обязанности сильного!" — фамильный девиз де Борнов.
— То есть, не только права, но и обязанности?
— Обязанности в первую очередь. Подставить плечо, помочь товарищу, обнажить меч в помощь слабому и — тем возвыситься в собственных глазах. Так я это понимаю… А у вас, сэр Тинчес, наверное, тоже должен существовать свой герб и свой девиз? Как и у вас, достопочтенный Всадник Кубка?
— Наш фамильный герб — это скорпион, который корчится на пике. А девиз: "Будь тем, кто ты есть, и никем иным!"
— Тогда это надо бы изобразить на щите. А у вас, сэр Линтул?
— Ещё не придумал. Хотя… я бы взял, как наследственный, образ муравья, что ползёт на вершину горы, над которой встаёт звёзда…
— А девиз?
— "Истина — есть путь познания истины!"
— Это девиз скорее учёного, чем рыцаря.
— А разве ваш девиз, сэр Бертран, не есть скрытый намёк на то, именно следование Высшей Истине руководит поступками рыцаря?
— Следование внутренней Истине.
— Именно так…
Впереди явственно открывалась прогалина, а нарастающий свет солнца говорил о том, что лесу скоро конец.
— Где там наша принцесса? — заволновался Тинч. — Я всё сомневаюсь, стоит ли ей вообще ехать с нами. Как только узнают, что она — наследница престола… Правда, что взять с дураков, но всё-таки.
Как раз в это время нарастающий, шелестящий по опавшей листве, торопливый стук копыт ответил на его вопрос.
Перед ними возникла… нет, не совсем леди Исидора — как, очевидно, догадались вы, внимательный читатель.
Это снова была Ассамато — во всём своём великолепном кентаврьем обличье.
— Эвоэ! — кричала она на всём скаку, подгоняя сама себя хлыстиком по июлькиному крупу. — Ясно васвами! Эвоэ!
Тихим нежным ржанием приветствовал её Караташ, и ему в один голос откликнулись Борей и Аквилон…
— Ну и слава Богородице! — стальной рукою перекрестился командор. — Признаться, меня тоже мучил этот вопрос…
— Привет, Ассамато! — поднял руку Тинч. — Рад снова видеть вас, ваше кентавричество!
— Да, с кентаврихой у нас хлопот будет, видимо, поменьше, — сказал Леонтий.
— Сэр! — раздражённо скрипнул сэр Бертран из-за прорезей шлема. — Давайте так, извольте говорить в моём присутствии не "кентавриха", а "кентаврица". Придворный этикет есть придворный этикет!
И прибавил вполголоса:
— Господи, когда же я доберусь, наконец, до Лиможа…
Дорога тем временем вывела их на освещённый солнцем пригорок.
Красивейший город открывался в низине. Река пересекала его посередине и впадала в широкий залив, где тысячи значков и вымпелов развевались на мачтах кораблей. Сам город пестрел цветущими купами садов, и даже кипарисы были украшены разноцветными гирляндами. Даже отсюда, издалека, можно было рассмотреть широкие площади и зелёные улицы, и фонтаны. Безостановочно звонили колокола храмов, а флюгерные петухи, как один, указывали на дорогу, по которой вот-вот должны были прибыть наши путешественники…