— Да, Вань?
— А я вот захочу и тоже стану святым! — встрепенулся Ваня.
Взрослые переглянулись и радостно закивали:
— Стань, Ваня, обязательно стань! — сказал мужчина, тот, что постарше. — Но это, брат, трудно очень. У меня вот не получается даже просто хорошим христианином быть.
— Да, Иван, на тебя вся надежда, а то скоро совсем некому будет за всех нас, за Россию-матушку молиться. Дерзай, брат, а мы за тебя помолимся! — серьезно глядя на Ваню, — подхватил светлобородый.
— Ладно, постараюсь, — кивнул им мальчик и озабоченно вздохнул.
— Вот это дело! А то сейчас мальчишки все больше олигархами да банкирами стать хотят, девчонки в шоу-бизнес рвутся. Тьфу!
— Ну вот: еще одну партию пропустили, следующий заход — наш. Так что, Лидия, мы от вас как минимум еще одну историю о матушке успеем услышать. Не устали? — попросила Татьяна, более всех заинтересованная в продолжения начатого разговора.
— Нет, не устала, конечно. Я люблю о матушке рассказывать. Только вот что мне вам еще рассказать? Ну да поскольку разговор о детях зашел, я о матушкином детстве немного расскажу.
Дарюша
Была матушка Сепфора когда-то простой деревенской девочкой Дашей, ее тогда все ласково называли Дарюшей. Во времена ее детства — а родилась она за 20 лет до революции — русские люди, особенно в деревнях, были еще настоящими христианами, крепкими. Жили с Богом, всей семьей ходили в храм, молились, постились, оттого и в доме был лад, и детки росли хорошими, послушными.
Так было и в семье Сенякиных, где росла Дарюша. В их роду было много монахов и с отцовской, и с материнской стороны. Дедушка Дашин много ездил по святым местам, а потом рассказывал внукам, где бывал, что видел. Однажды он привез из паломничества внучке маленькие чётки.
Дарюше тогда лет семь всего было. Чётки, как вы, наверное, знаете, — это такие счёты, счётки, чтоб молитвы считать. Их во время молитвы в левой руке держат и один за другим узелки перебирают. По ним особенно удобно считать количество прочитанных Иисусовых молитв. А Дарюша молитву эту: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную» — уже знала.
Дело в том, что у них в селе, при храме, жили монахини. Девочка часто прибегала к ним, вот они и обучали ее всему, что сами знали и умели. Садилась она вместе с ними шить или ткать и старалась все делать как они. А монашки те за работой Иисусову молитву непрестанно творили. Так постепенно и она у них этот навык обрела. На всю жизнь. Что ни делает — все с Иисусовой молитвой на устах. Молитва эта — великая, особая. О ней горы книг написаны. Сила в ней большая благодатная.
Я к тому, мои милые, так подробно об этом говорю, что здесь — корень матушкиной святости. Она через эту молитву с Господом никогда не расставалась, так с Ним на устах и в сердце всю жизнь и прожила. За это и дары духовные от Господа получила.
Жизнь матушка прожила трудную, пришлось ей и замуж по послушанию матери выйти, хотя мечтала она о монашестве. Но на первом месте у нее не своя воля была, как у многих-то из нас, а воля ближнего. А Господь — Он ведь всё видит, у Него на весах всё сочтено, и что мы делаем, и как делаем…
Вот ведь как, оказывается, бывает: оставаясь в миру, живя мирской жизнью, до краев наполненной постоянными трудами, заботами о ближних, можно достичь подлинно ангельской высоты…
— Но я опять отвлеклась, — прервала сама себя рассказчица. — Мне надо еще успеть рассказать вам, как матушка в Клыкове жила.
— Да-да! Уж, пожалуйста! — нетерпеливо подхватила главная виновница разговора о старице, Татьяна. Видно было, что она готова уже хоть сегодня ехать в клыковскую пустынь Нерукотворного Спаса.
— Да, Танечка, и об этом расскажу, сколько успею! Слушайте!
По плодам…
Матушка приехала в Клыково, когда было ей уже 99 лет! Там ей и сто лет исполнилось, и сто один. Сто второй пошел, когда матушки не стало.
К ее приезду рядом с храмом построили ей домик бревенчатый, ладненький такой. В нем и сейчас всё как при Матушке осталось.
С водворением старицы в Клыково жизнь на стройке закипела. С того самого дня клыковские монахи и послушники такой вопиющей нужды, как прежде, уже не знали. И на восстановление храма по молитвам матушки стали притекать средства. Монахи удивлялись: сколько раз перед тем напрасно обивали пороги разных богатых контор и фирм, а тут сразу всё как по маслу пошло! Всё нашлось — деньги, техника, стройматериалы. Дело сдвинулось.