***
- А много у тебя было женщин? – спрашивала я Хиро, удобно расположившись на его плече.
Никакому другому мужчине я бы не осмелилась задать подобный вопрос, но ниххонец... он особенный.
- Технически? – лениво спросил Хиро, накручивая на палец мои волосы. – Или по-настоящему?
- А технически – это как?
- Ну... у меня была женщина. Я жил в деревне, учился... всякому. Женщина тоже меня учила. Я её днем, при свете, даже не видел. Не знаю, какая она, даже не представляю. Думаю, что молодая – кожа гладкая была.
- Ничего себе! – изумилась я. – Так бывает?
- В Ниххоне всякое бывает, там свои традиции. Я не в обиде, мне нравились эти уроки.
- Ты поэтому такой упертый?
- В смысле, упертый?
- Ну, едва ли не время засекаешь, все по правилам...
- По регламенту. Да, мужчина должен сначала доставить удовольствие женщине, а потом кончать сам. И не менее тридцати минут. И еще последовательность ласк...
Дальше я не слушала, потому что хохотала, а потом принялась его целовать и щекотать, уверяя, что регламент – это полная глупость.
- Именно поэтому ты стонешь так, как будто умираешь от блаженства, когда я люблю тебя, как положено, да? – хитро прищурился ниххонец, поймав мои руки. – Еще скажи, что тебе не нравится!
- Нравится, – призналась я смущенно. – Мне вообще всё в тебе нравится. Ты идеальный.
Он почему-то застыл, сжимая зубы, а потом как-то вымученно сказал:
- У меня очень странные увлечения, Лина. Ты бы не поняла.
- Расскажи! – оживилась я.
- Ну нет, – мотнул головой Хиро. – Лучше ты расскажи, много ли у тебя было мужчин?
- Ты второй, – просто ответила я.
- Шутишь? – он аж приподнялся, чтобы заглянуть мне в лицо. – Но ты сама пришла тогда... почему?
- Хиро, ты очень красивый, – мягко ответила я. – А мне было в тот вечер очень плохо. Меня обидели. Ну, и я выпила, если уж совсем честно.
- Покажи мне человека, который тебя обидел, и я его расцелую. Потом убью, но сначала расцелую. Ты мне тоже понравилась, такая живая, смешная... и ноги у тебя потрясающей красоты.
- Только ноги? – надулась я.
- Ну, лицо я не видел. А фигуру сразу оценил. И смелость. И то, что ты говоришь по-ниххонски. В Эльзании почти никто не говорит.
- Я жила в Ранолевсе. Там много ниххонцев. Выучила.
- Я рад. Может, кого-нибудь я отвезу тебя в Ниххон... в горы.
Ой, сомневаюсь, мне и здесь хорошо. Здесь моя стая, а в Ниххоне кто? Хиро? Ну... может быть.
- Спи, болтун, – напомнила я. – Тебе утром на построение.
Он улыбнулся и закрыл глаза, а я вдруг поняла, что он очень технично ушёл от моего вопроса по поводу его женщин.
Я так и не поняла, как вышло, что Хиро переехал ко мне. Сначала он принёс сменную одежду, потом свою катану – сказал, что в казармах её все лапают, а он нервничает, потому что это его личное оружие, почти часть души. Катана боевая, на узких улицах города ей не место, короткий меч куда удобнее. Здесь, у меня на стенке, она будет в полной безопасности.
Я только плечами пожала: висит и висит, мне не мешает. Потрогать иногда приятно. Но когда на моем столе появились его бумаги, когда я начала спотыкаться о его сандалии, я всё поняла. Узкоглазый обманщик действовал исподтишка, шёл к своей цели маленькими шагами. То кимоно (кстати, у него несколько одинаковых), то его исподнее в моем комоде и на моих веревках в саду, то купленные по случаю циновки на пол и подушки, набитые овечьей шерстью... хитрец!
Я хотела даже устроить скандал и выгнать его к черту, но каждый вечер забывала. Слишком сладко он меня целовал, слишком увлечённо рассказывал о своей работе, слишком внимательным был.
Хиро быстро запомнил, что для меня табу все, что касается птиц. Я могла сколько угодно шутить над ними, но никогда не прикоснулась бы к курице или печеному рябчику, и даже подушки у меня были не перьевые. И писала я металлическим пером, хотя ему ничего не сказала, когда он принёс свой набор для письма с гусиными перьями. Спустя пару дней он купил новый набор металлических.
Выгонять его было уже неловко, да и не хотелось, если честно. Как-то быстро я привыкла, что нас уже двое, и тетка Аглая ставила на стол теперь семь тарелок вместо шести. Он несколько раз даже вставал за прилавок в аптеке, когда мне срочно надо было отнести лекарства больному, а Теши не было рядом.
С дядько Хиро быстро нашёл общий язык, да и с сыновьями его ладил.
- Я люблю детей, – смущенно улыбнулся он мне, когда я увидела, как он, сидя на камне в саду, вырезает деревянные катаны. – У меня была большая семья.
Это был, пожалуй, первый случай, когда он что-то сказал про свое прошлое. Обычно Хиро молчал или отшучивался.