И вся его медлительность исчезла.
Корсет был отброшен в сторону, завязки на юбке затрещали. Юбка, а за ней и блузка упали к моим ногам. Он опустился на колени, расшнуровывая мои туфли, а потом принялся целовать мой живот, ныряя языком в ямку пупка.
- Сними маску, пожалуйста, – попросил он. – Сама сними.
Я подняла руки и развязала тесемку. Маска улетела туда же, куда и остальная одежда.
Ниххонцы не целуются, я это знала из рассказов подруг. Смешно, я всегда их (подруг, разумеется, не ниххонцев) ругала за любовь к экзотике. Мне казалось, что ложиться в постель с мужчиной только потому, что тебе он любопытен – верх разврата, а теперь сама дрожала от прикосновения чужих рук и губ. Он не стал снимать с меня чулки, отнес в постель так, а белье, разумеется, снял – и свое, и моё. Мне хотелось изучить его тело, но настаивать на своём я не решилась, да и не успела. Он раздвинул мои колени, опустился на меня и плавно вошёл в давно жаждущее его твёрдости лоно.
Нет, он не показался мне маленьким. Идеальный – вот правильное слово. Размеренный. Точный. Он двигался медленно и ровно, будто отрешенно, сводя меня с ума своей неторопливостью. Я ерзала под ним, стонала, билась, как птица – для меня подобный темп был незнаком и почти невыносим. Супруг был совсем иным – стремительным и жадным. Я привыкла к другому. Мне бы получить быструю разрядку и сбежать, но Хиро не позволял ускользнуть, и руку мою, которую я попыталась опустить между ног, чтобы помочь своему нетерпению, перехватил и впечатал в подушку. Напряжение в моем теле нарастало, мне было приятно почти до боли, а он по-прежнему двигался ровно и спокойно, как вода. Я закинула ноги ему на талию, прикусила кожу на плече, радуясь, что он вздрогнул всем телом, сбиваясь с ритма – значит, живой человек, не голем какой-то.
Хиро отстранился, выскользнул из меня, заставляя жалобно заскулить, а потом перевернул меня и приподнял мои бедра, поднимая на четвереньки. Ох, эта поза мне знакома, ее особенно любил мой муж. В ней все происходит очень быстро. Я сейчас настолько возбуждена, что кончу от пары рывков!
Размечталась! Он вошёл в меня плавно, почти нежно, и двигался в том же размеренном темпе, что и раньше, а как только я начала подмахивать бёдрами, крепко вцепился в мой таз, не позволяя пошевелиться. Я стенала, поджимала пальчики ног, царапала простынь, подвывала в подушку, злясь на свое тело, которое никак не могло достичь вершины, а потом вдруг меня захлестнуло с головой. Тело само по себе выгнулось, изо рта вырвался хриплый птичий клекот, в глазах потемнело. Я словно вся запульсировала, и мир взорвался ослепительным светом.
Это было совсем не похоже ни на что, испытанное мной ранее. Перед глазами все плыло, руки ослабли. Его же движения стали, наконец, чуть резче, дыхание шумнее, и через пару минут он выдернул из меня член, и мне на спину и ягодицы потекло горячее семя. Мне было все равно. Сил не было совсем. Я могла только лежать на животе и вздрагивать, когда моей спины коснулась влажная тряпочка, вытирающая пот и сперму.
Пожалуй, это был самый яркий секс в моей жизни, и уж точно – самый приятный. Вот так, до изнеможения, до онемевших пальцев меня муж ни разу не доводил.
- Лина, ты очень красивая, – шепнул мне Хиро. – Спасибо, что пришла.
Я окаменела. Мне вдруг стало противно от самой себя. И нужно же было повестись на обидные слова глупой девки! Теперь я точно могу считаться шлюхой – сама заявилась к незнакомому мужчине и кричала в его руках. Хорошо, что ночь. Днем он меня без маски не видел. Столкнемся на улице – не узнает.
Хиро вытянулся рядом со мной во весь свой немаленький рост, прижал меня к себе и уснул. Дождавшись, когда его дыхание станет ровным, я вывернулась из его рук, осторожно собрала одежду и выскочила в коридор. Быстро натянула блузку и юбку, плюнув на корсет, застегнула жилетку, сунула ноги в туфли, едва не застонав от боли, и поплелась домой. То, что у меня ни в руках, ни на голове не было маски, вспомнила уже, когда постучалась в двери дядюшкиного дома.
- Явилась, ласточка, – ехидным взглядом смерил меня дядько Амбруаз. – Хорошо погуляла?
- Очень, – коротко ответила я, радуясь, что мне давно не шестнадцать.
- Осторожна была, птичка? Не придётся никого убивать?
- Дядюшка, позволь напомнить, мне двадцать шесть, и я вдова. Я вполне могу сама решать, во сколько возвращаться после маскарада.