Владелец авто-буксира открыл рот от изумления. Павел тоже был несколько в шоке.
Рита тем временем выправила ногу, одела ботинки и посмотрев с улыбки на мужчин предложила:
-Ну что, поехали?
Уже в своей машине Павел спросил.
-Рит, ты что гимнастикой занималась?
-Вроде того. Но совсем чуть-чуть и очень давно,- ответила Рита.
Больше они к этой теме не возвращались, и до недавнего времени Павел даже не знал о месте балета в судьбе Риты.
Екатерина Леонидовна закрыла за собой дверь приемного кабинета и тяжело вздохнула. Она, будто это было вчера, помнила операцию Вики. Потом борьбу за восстановление голосовых связок. Затем-весь тот кошмар, в который превратилась жизнь некогда блистательной подруги. Сама Катя, как могла, старалась быть рядом. Помогать. Поддерживать. Возможно даже слишком. В какой-то момент ее отношения с Александром перешли дружескую грань. Они стали чем-то большим друг для друга. Оба делили одно горе. Вика знала и, как ни больно это говорить, понимала все. Однажды она даже сказала, что хотела бы, чтоб у Саши после ее смерти остался хоть один близкий человек. А в том, что она умрет- Виктория не сомневалась с момента постановки диагноза. И все же на языке Кати остался терпкий вкус предательства. Она чувствовала себя даже хуже, чем не говори ей Виктория ничего. Возможно поэтому, после смерти подруги, она так и не стала связывать жизнь с Александром Смаковским. Последний горько воспринял смерть жены и последующее одиночество. Так горько, что начал сильно пить. За постоянные срывы Александр лишился работы. Стал подрабатывать то на паромах, то в барах. Деньги- дальше пропивал. Кате, как ни хотела она все забыть, пришлось вспомнить данное подруге обещание. Пришлось заботиться об Александре. Огромных трудов стоило вытащить его из запоев. Гигантских связей-снова восстановить при консерватории. Последние годы мир Александра держался на хрупком равновесии былых воспоминаний и надежд на будущее. Вот уже несколько лет, как Саша отчаянно хотел помириться с сыном. Но тот игнорировал каждую его попытку. У Славы на случившееся пятнадцать лет назад была своя точка зрения. И, как ни больно это звучало, Слава был прав. Этот мальчик всегда был прав с какой-то стороны. Только вот нельзя га мир глядеть лишь под одним ракурсом. И Екатерина Леонидовна, прожив свое, понимала это. А сейчас, когда Славе поставили тот же диагноз, что и матери, разве не стоило зарыть топор войны между отцом и сыном? Александр, со всеми его минусами, все же был единственным человеком, оставшимся у Славы от семьи. А Слава-был единственным, что осталось у Александра от Вики. Но оба-слишком гордые. Слишком упрямые. Такие умирают в одиночестве.
Сегодня Катя долго говорила с Варфоломеем Ивановичем. Тем самым врачом, что некогда оперировал Вику.
Старый медик уверял, что болезнь Славы выявлена на ранних стадиях и все еще может быть не так печально, как у его матери. Но от этих слов у Кати не стало легче на душе. Не оставляло неприятное чувство фатальности. То выражение, что она видела в глазах Вики, и уловила у Славы в тот день, что она сама приходила с ним поговорить. А если так, то что делать дальше и как остановить Славу? Ведь Катя обещала Вике заботиться об обоих ее "мальчиках". От мыслей голова Екатерины Леонидовны раскалывалась. Перед глазами все кружилось. Присев на скамейку в холле больницы, она почувствовала странную боль в грудной клетке.
-Вы в порядке?- подошел к Екатерине Леонидовне кто-то из медперсонала.
Женщина без сил упала вниз.
-Доктора! Скорей!- пронеслось по коридорам больницы.
..45..
Когда Рита вошла в палату, Слава развлекал себя чтением дешевого романа, подобранного на полке больничной библиотеки. Роман был гадостью. Настроение – скверным. Но обращать внимания на Риту никак не хотелось. Тем более, он и так знал, что она сейчас скажет. И все же, Рита молчала.
Тогда слава отложил книгу и слегка ухмыльнулся бывшей партнерше.
-Привет, Верещагина, птичка моя. Скажешь, чего прилетела?
-Екатерина Леонидовна у нас в больнице, - ответила Рита.