Старший Даня собирался жениться на девушке из Тулы, студентки, а Дина выходила замуж за молодого мужчину — москвича, из очень обеспеченной семьи.
— Где решили жить? — вяло спросила Птичка, пальцами поднимая волосы на затылке. Разболелась почему-то голова.
— Даня снял квартиру недалеко отсюда, Дина со Стасом выбирают квартиру в Солнцево, будут покупать, спешат, ей же рожать скоро.
— Господи, а раньше свадьбу нельзя было сыграть? — раздражённо спросила молодая женщина. — Надо было ждать, когда живот будет огромным?
Зоя смутилась от такой агрессии. Птичка мало общалась с детьми Мистика и Вики, как-то всегда считая себя старше.
— Ты же знаешь предысторию, Дина долго скрывала беременность, потому что он не хотел.
— Ну и пусть бы катился подальше, — тихо сказала Птичка, встречая недоумённый взгляд матери. — Прости, мам, я просто устала очень. Пойду, отдохну, телевизор посмотрю. Завтра ехать квартиру смотреть.
Она встала и двинулась к гостиной, чтобы там в тишине расслабиться на диване, пока дома никого не было.
— Маша, может быть, ты подумаешь? Нам места хватает всем, зачем тебе съезжать от нас?
— Мам, я решила, так будет спокойнее, — ответила молодая женщина и про себя добавила — «и не будет этих бесконечных разговоров о чьих-то свадьбах и детях, о чужом оглушительном счастье и удаче».
Было неприятно признаваться себе, что она завидовала, но это так. Не погибни тогда Ферзь по её вине, у неё наверняка была бы уже большая семья. И муж, и дети, и заботы о них, и любимая работа — всё в её жизни сложилось бы совсем по-другому. Но главное, был бы жив он — такой сильный, спокойный, ласковый, любимый.
Птичка знала, что одноклассники её называли за спиной психопаткой, потому она и не доучилась в школе на обычной форме обучения, и выпускного у неё не было. Она не обижалась — это было правдой.
Прошло девять с половиной лет после того осеннего вечера, когда её жизнь навсегда повернулась вспять, будто стремясь к тому единственному лету безумств, ошибок и любви. А с головой у неё действительно были проблемы. Поэтому она, признавая это, хотела съехать, чтобы никому не мешать и не вызывать чувство беспокойства за неё.
У братьев началась бурная личная жизнь, Миша встречался со многими девушками, но ни одну не приводил пока домой. Тимофей наоборот, Таня была первой пока в его списке, и её он уже стал приглашать на все семейные праздники и даже просто ужины.
Птичка была по-доброму рада за братьев, но не хотелось видеть сочувствующие взгляды и самой наблюдать за тем, как переживают за неё родители. А не нужно было этого, у неё всё вполне нормально, хуже уже просто не могло быть, и эти мысли даже успокаивали. Она жила, как хотела и никому не была ничего должна. Когда хотела, веселилась, путешествовала с отцом, со всей семьёй, даже одна.
Отец бы такую жизнь назвал свободной. Он больше всех её понимал и никогда не задавал вопросов типа — а не понравился ли тебе кто-нибудь на празднике? Это могла спросить мама или братья, постоянно ожидая, что её взгляд остановится на ком-нибудь всерьёз.
Вытянувшись на диване, молодая женщина включила телевизор и стала щёлкать по многочисленным каналам. Найдя канал «Драйв», она стала смотреть репортаж о шоссейно-кольцевых гонках на автодроме «Мячково». Молодые мужчины на спортивных мотоциклах привели к только одному сравнению — с Хортом.
О нём она слышала, что живёт за границей, где-то в Европе, и прекрасно себя осознаёт. Сейчас, много лет спустя, она до сих пор не простила его поступок тем летом. Он был самым настоящим подонком. Очень красивым, в которого она влюбилась без памяти и ради которого тогда могла сделать всё, что угодно, не только татуировку на полспины. Возникало и сейчас желание влепить ему хорошенькую пощёчину. Звонкую, с отдачей.
Слишком сложными были чувства к нему до сих пор, чтобы поддаваться какому бы то ни было описанию. Но они спали, а если вдруг ей кто-то напоминал его, она изо всех сил сторонилась этого человека. Был один парень у сочинских «волков» — Йорк, с такими же глубокими зелёными глазами. Года четыре назад она закрутила с ним роман, а потом сказала себе — стоп, и просто уехала, ничего не сказав. Когда приезжала в то отделение, делала вид, будто они просто знакомые.
Хорт был раной с осадком из обиды и горечи. Ферзь был всем тем, чего у неё в жизни не получилось. Она даже спустя столько лет не могла забыть его до конца, как забывают со временем умерших родственников, ведь жизнь продолжается. Но её жизнь как будто остановилась. Вернее, внутри остановилась. Это было невозможно, почти десять лет — очень долгий срок, но Ферзь был её любимым, убила его она сама, поэтому трезво и спокойно осознавала, что безумна и надорвана на всю оставшуюся жизнь.
Когда становилось совсем невмоготу физически и мучили долгие яркие сны о том самом лете, где они с Ферзем только и делали, что занимались любовью и разговаривали, Птичка на короткое время искала себе мужчину. Как правило, из «Железных волков» или других мотоклубов. Это было легко сделать, достаточно только приехать на очередную вечеринку в «Байк-центр».
Каждой весной ей становилось настолько плохо, что хотелось уехать куда-нибудь подальше от родных, так настороженно они смотрели на неё. Предчувствие лета подавляло, воспоминания и мысли, которые спали зимой, вдруг просыпались и мучили её по ночам. Птичка об этом никому не говорила, чтобы снова не попадать в психиатрическую лечебницу, много курила и работала, отвлекая себя всеми способами.
В гостиную вдруг зашла мама, отрывая молодую женщину от невесёлых дум: — Маша, я хотела с тобой поговорить об одном важном вопросе, но думала, ты на работе, занята… Да и решила от нас съехать, когда я тебя увижу?
— Мам, ну перестань, я всё ещё здесь, и перееду не на другую планету и даже не в другой район. Хочу рядом с вами снять, чтобы если что — заглядывать.
Зоя села на краешек кресла, одного из красивой и удобной пары.
— Меня беспокоит Миша, — она замолкла, думая, как бы лучше сформулировать то, что собиралась сказать. — По-моему, он неравнодушен к Тане — девушке Тима.
Птичка даже слегка открыла рот в удивлении, приподнявшись с маленьких подушек дивана.
— Да. И я беспокоюсь, как бы между братьями не возникло войны. Ты же знаешь Мишу.
Молодая женщина потёрла глаза и нахмурилась: — С чего ты взяла, мам? Я ничего такого не замечала.
— Я… я один раз случайно видела, как Миша пытался поцеловать Танюшу, когда она приходила к Тиму. Тим был в ванной, вышел из комнаты, а они остались вдвоём. Девушка испугалась, раскраснелась, оттолкнула Мишу. Зачем он это делает?
Птичка села на диване, обхватив голые ноги, короткий халат открывал их максимально. Лицо её было недовольно, захотелось курить.
— С того момента она не заходит к нам в квартиру. Это было несколько дней назад.
— Ничего не говори Тиму, только хуже сделаешь.
— Нет, я поэтому и хотела посоветоваться с тобой. Может быть, поговоришь с Мишей? Меня он слушать не станет, а отцу я боюсь говорить, тот так доволен им после того, как Мишу приняли в мотоклуб. Мотоцикл купил…, - Зоя вздохнула. — И тут такое.
— Она ему нравится, наверное, — предположила Птичка. — Что — других девушек нет?
— Я думаю, он просто так не стал бы… Или я его не знаю, Маша? — с болью в голосе произнесла Зоя. — Не уверена.
— Я поговорю, — кивнула молодая женщина. — Он, может…. Может, это шутка?
— То, что я видела, не было похоже на шутку.
— Оттачивает своё мастерство соблазнителя? Вот мелочь пузатая! — хлопнула по дивану Птичка.
— Только не сердись на него, главное, понять причину.
— Да, я поняла.
Она глубоко вздохнула и снова легла на диван. Переехать, похоже, не выйдет с такими страстями. Мама будет просить её заезжать каждый день, чтобы уладить какие-нибудь семейные вопросы. Тут ещё и братья девушку будут делить. Жизнь вдали от семейных забот не получится.
Мама вышла, Птичка прикрыла глаза и не заметила, как уснула под бормотание журналиста, рассказывающего о том, когда и какой заезд проводится.