Миша слегка побледнел: — Я не думаю, что это будет.
— Ну и всё-таки.
— Не знаю, — пожал плечом парень.
— А зря, она ведь очень серьёзна.
— Я знаю.
— Правда, с братом как быть? — спросила она.
— Я попытаюсь ему всё объяснить…
— Ой, вот только этого не надо, — закатила к ночному небу глаза Птичка, — он и так не дурачок — всё понял. Лучше оставь пока всё, как есть. Пусть пройдёт немного времени.
Вспоминая потом эти слова, Птичка горько думала — зачем она посоветовала это брату? Ведь сама она так и не дождалась того момента, когда пройдёт время. Для неё оно как-то стояло на месте, не колышась, замерев, и только рассекая воздух на скорости, Птичка чувствовала его еле медленное течение.
Казалось, меняется всё вокруг — кроме неё.
Растут и взрослеют братья, строят дома вокруг, приходят на работу другие кастомайзеры, уходят из жизни знакомые парни из мотоклуба, попав в аварию; мамины волосы начинают седеть, а глаза — тускнеть, подруги и знакомые рожают второго ребёнка, молодые деревья вдоль дорог превращаются в тенистые аллеи… Только в её жизни всё по-прежнему так, как решила судьба девять с половиной лет назад. Одна половина разбитой чашки — это она, другая — он, и их не склеить вместе. Хорт далеко, а Ферзь мёртв.
Чтобы почувствовать изменения в отношении к нему Тани, много времени не понадобилось. Она больше не останавливала на нём своего грустного и терпеливого взгляда, словно каждую минуту сожалея, что он теперь не рядом. Девушка снова прибилась к своим трём подружкам и вообще не обращала на него внимания.
И ещё. Она много смеялась. Это не был истерически-нервический смех отчаяния, а совершенно искренний, раскованный, знающей себе цену женщины.
Тим понял — Таня забыла о нём. И очень даже быстро, а это означало — ей помогли.
Чтобы вычислить — кто, понадобилось несколько дней. Сначала он не поверил в то, что его девушка, такая искренняя и любящая его, может связаться с Мишей, с его родным братом! И если бы не одно обстоятельство, Тим не догадывался бы и до сих пор.
Сейчас он стоял в тени деревьев возле школы, поджидая самую двуличную и откровенную особь женского пола, которую совсем недавно считал своей девушкой. Злость и негодование ещё не остыли в душе. Он весь день поедал её ненавидящим взглядом на занятиях, но ей было откровенно всё равно, а это раздражало ещё больше. Она вела себя так, как будто всегда и была такой, как сейчас — это просто он не замечал.
То самое обстоятельство, которое Тима привело в неимоверное ожесточение, стала реакция брата на одну малозначащую для постороннего человека фразу. То есть, если бы он не был близок с Таней настолько, чтобы защищать её честь (аж смешно!), он бы пропустил мимо ушей то, что говорил Тим, и в драку точно бы не полез. Раньше, по детству, они часто дрались, отец их постоянно разнимал, но этого давненько не было, и вот произошло.
Тогда Тим утром собирался в школу, как заявился весь взъерошенный, с блестевшими глазами, Миша. Столкнувшись с мамой в коридоре, он ей сказал «привет», путано объяснил, где был всю ночь, и завалился в их с Тимом комнату. Странно посмотрев на младшего брата, он с серьёзным лицом стал собирать сумку, чтобы идти в институт.
— Слушай, ты железный, что ли? — спросил Тим. — Всю ночь гулять и потом на занятия идти — как ты выдерживаешь?
— Нормально, я спал немного. Приду после обеда и отосплюсь.
— У кого сегодня был? Девчонка?
Миша сжал губы, поколебался, потом кивнул, быстро сменив футболку, в которой пришёл, на другую. Времени на душ не было совсем.
— А я, знаешь, думал тут на досуге, — Тим усмехнулся, и вышло это как-то горько, — Таня, может, и ждала, что я расстанусь с ней?
Спина Миши затвердела, он порывисто надел сверху чистой футболки рубашку с длинным рукавом в крупную клетку, и повернулся к брату. Его чёрные глаза сейчас стали отчего-то казаться древними и печальными.
Наверное, он устал, подумал Тим и продолжил: — Мы же с ней… у нас был секс в день твоего концерта, помнишь? Когда я тебя попросил проверить, насколько она верна мне. Она захотела. Теперь я понял — она не лучше других, просто сучка и ничего серьёзного нет внутри. А притворяется…
Он не успел договорить, как сшиб спиной с петель дверцы шкафа, а из носа хлынула кровь на белую школьную рубашку. Пытаясь вздохнуть собственной кровью, Тима выдернули из завалов руки брата и стали наносить удары кулаками в рёбра и везде, где только можно достать. Тим ничего не понимал, пока не услышал: — …говорить так о ней, слышишь? Если ещё раз услышу такое — просто размочалю.
Лицо Миши в ярости было страшно: он оскалился, дыша через рот, глаза стали щёлочками лютой злобы, щека подёргивалась от нервного тика.
Мама с Птичкой и отцом, появившиеся в комнате, разодрали их по разным углам.
Тим тяжело смотрел на лицо брата, залитое кровью, он ему всё-таки пару раз достойно ответил кулаком и рассёк глубоко бровь. На вопросы, что случилось, и почему началась потасовка, братья молчали.
Оба они знали — из-за Тани. Теперь между ними встала девушка. Что у Миши с ней — Тим только догадывался, но самые смелые его мысли приводили к крайней степени раздражения.
Миша в понедельник, после свадьбы детей Мистика, которая прошла «на ура», уехал с несколькими членами мотоклуба во главе с вице-президентом в Санкт-Петербург для дел «Байк-шоу». Отец не поехал, оставшись за главного.
Грек в последнее время всё реже появлялся в «Байк-центре», здоровье огромного мужика стало сдавать, далеко на байке он уже ездил редко. Смерть жены три года назад сильно подкосила его. Сын Александр жил в далёкой Калифорнии и приезжал раз в год на новогодних праздниках со своей семьёй — он был очень успешный бизнесмен в Америке, имел свой дом, квартиру и несколько человек детей с красавицей женой в придачу, правда, тоже русской.
Бессменный президент — Грек на совете зимой официально и вполне серьёзно попытался «короновать» Мистика, что того очень расстроило, и он отказался. Теперь у «Железных волков» было два президента. Грек, стареющий и сдающий на глазах, и Мистик, который уже давно исполнял обязанности руководителя мотоклуба, но формально был вице-президентом.
Брат Тима очень близко был к верхушке, Мистик его боготворил и натаскивал в разных вопросах, готовя, как своего зама. Ещё несколько лет, и новый вице-президент может вполне занять свой пост. Тогда как Мистик с болью в сердце займёт место Грека.
Тима не интересовал мотоклуб, а то, что брата не будет неделю — очень. За это время он хотел расставить точки над «i» с Таней. Нужно было спокойно и обстоятельно с ней поговорить, но это было полной чушью.
То, что барахталось у него в душе, было похоже на неконтролируемую ярость.
Она вышла из деревянных массивных дверей школы и спустилась по ступенькам с крыльца. Подруг её с ней не было, и Тим жёстко улыбнулся в полумраке деревьев. Он прекрасно знал, что Таня заметит его здесь внезапно для себя, зайдя в тень после яркого солнца.
Но ему не так повезло. Вслед за Таней выскочила её знакомая из 10 класса — невысокая Женя, которой на вид было вообще лет тринадцать. Девушка окликнула Таню, и они вместе пошли по дорожке, разговаривая. Тиму пришлось зайти за широкую липу и прикинуться элементом ландшафтного дизайна. Девушки не заметили его, обсуждая предстоящий последний звонок 25 мая.
Тим «вёл» Таню до самого дома, и только когда в соседний подъезд зашла эта Женя, он нагнал её.
Таня медленно шла вдоль стены дома, уныло сбавив темп шагов. Место было идеальное для разговора — здесь до третьего этажа заплёл дикий виноград дорожку, будто отгораживая внешний мир в тенистой густоте.
Тим молча развернул её. Девушка замерла, вытаращив глаза и уже приготовившись кричать, но тут же сомкнула плотно губы.