— Да, уже больше пяти лет, а если честно — всю жизнь. Меня отец привозил ещё девчонкой туда, и я ошивалась возле него, мне было интересно.
— Это семейное?
— Да.
— Вот видишь, Хорт, я же говорю — семья — это всё.
Тот помрачнел, но кивнул, соглашаясь. Взгляд его по-прежнему с трудом отрывался от Птички.
Она сегодня была одета в тесные джинсы, сидящие на бёдрах молодой женщины, как ещё одна кожа, и неизменную рубашку навыпуск, на этот раз тоненькую и без рукавов, в чёрную с голубыми полосками. Кожаная куртка небрежно сползла рукавами на пол со скамейки, в ней она ездила на мотоцикле. Чёрные, чуть вьющиеся волосы она ничем не заколола, и буйная грива оттеняла белое, едва загорелое лицо.
Хорт пожалел, что с ним навязались Вита и Крис, он до последнего не хотел брать их, а сейчас просто проклинал себя на всех ему известных языках.
Потому что Птичка ему была необходима сейчас, как глоток кислорода, и она это видела по глазам.
Загадочно улыбнувшись в стакан бурбона «Bacardi», она еле заметно мотнула головой и приспустила невинно ресницы, поднимаясь из-за стола.
Хорт выждал минут десять и тоже вышел. К ним как раз подсели два парня из «волков», познакомила и представила их Птичка, и пьяный Крис стал спорить с ними о том, когда лучше проводить «Байк-шоу» — летом или осенью, как октоберфест в Германии.
Птичка поймала Хорта за сценой и повела его в здание «Байк-центра», куда, как и девять лет назад, никого кроме членов клуба не пускали. Хорт здесь давненько не был — с тех пор, как добровольно ушёл из «Железных волков».
Для Птички это было настоящим возвращением в прошлое, вспомнился самый первый и смелый их вечер, который привёл к первой и страстной любви.
Она вела его за руку, как и тогда. Охранник знал её и без вопросов пропустил вовнутрь. Там было сумрачно и тихо. Птичка прислушалась, и подумала, что в здании нет никого. Да, в общем-то, ей было глубоко всё равно.
Потянув его на первом этаже в большую комнату для советов, они попали через огромные двери в зал с низкими кожаными диванами, столиками перед ними и небольшой сценой посередине. Всё в полумраке казалось призрачным и терялось в размерах помещения, барная стойка сверкала в лунном свете, подмигивающем через окно. Запахи кожи и пыли смешались в ноздрях.
Птичка прошла к сцене и вскочила на неё. В полной тишине она расстегнула рубашку и выкинула её в нереальную темноту. Следом полетел и лифчик.
Хорт стоял перед ней и жадным, живым взглядом выхватывал каждый сантиметр открывшегося желанного тела.
— Ты совсем не изменилась, — хрипло произнёс он. — А если и есть чуть-чуть, то только к лучшему.
Птичка улыбалась, ощущая, как бурбон плещется в голове. Но это было только удобное объяснение всему тому безумию, которое она затеяла.
Стянув с себя джинсы вместе с бельём, оставив на том же месте и ботинки, она на носочках подошла к нему и обняла за голову.
— Ты хочешь меня? — спросила Птичка.
Он ответил что-то невнятное, уже уделяя внимание её груди, лаская. Она закинула голову назад и обвила ногами его бёдра. Хорт, поддерживая её, сел с размаху на кожаный диван, и Птичка сразу же стала ёрзать на нём, тереться о грубые джинсы.
— Нет, ты не знаешь, что значит — хотеть, — вырывались из неё слова почти с рычанием. — Это я хочу. Мне не нужен секс — мне нужен ты.
Освободившись от одежды, мужчина подчинялся её игре, балансируя на грани желания быстро закончить слияние и оттянуть сладкое мучение. Птичка была раскалённой внутри, он с трудом сдерживал себя и ждал, когда она первой получит желаемое сладостное удовольствие. В огромном зале, принадлежащем «волкам», стало даже знойно, не хватало кислорода для того, чтобы наполнить ими сузившиеся лёгкие.
Она сильно и смело поднималась над ним и снова опускалась, подставляя мягкие груди под губы любимого. Кожа дивана под ними стала влажной, сильный запах её дотрагивался до обоняния.
— Не сейчас, — шептала она в каком-то беспамятстве, — подожди, Влад.
Губы стали сухими, не было времени их даже облизать.
Заломившись в острой вспышке наслаждения, она сжала ему плечи пальцами и громко, с чувством, застонала. Хорт вскоре ощутил то же самое, сильно стиснув в руках Птичку.
— Даже и не думай уходить, — прохрипел он. — Я не отпущу тебя отсюда.
Она глубоко поцеловала его, нежно поглаживая волосы мужчины.
— А как же твоя подружка? — спросила она.
— Никак, — коротко бросил он и быстро положил Птичку на диван, прижав тяжёлым телом. — В России мне намного милее.
— Почему? — спросила она, целуя ему веки, скулы, выразительные брови.
— Есть у меня тут старая знакомая, по которой я скучал всё время. И тосковал. С ней так хорошо!
— Как хорошо? — легко спросила она.
— Ни с кем так не хорошо, — ответил он, наслаждаясь полным обладанием хрупкой Птичкой.
Она закрыла глаза, ощущая его всего над собой и в себе, и от этого чувства сделалось горячо в душе. Она снова жила после долгих лет мёртвого холода. Любовь распустилась внутри, и теперь Птичку как будто преследовал дивный запах весенних цветов.
Ругательства на немецком языке всегда казались Хорту какой-то пародией на чувства, которые ими пытались показать. Тем более, изо рта молоденькой девушки.
Она быстро ходила перед ним по роскошному номеру гостиницы в одном белье и отчаянно пыталась докричаться до него. Плакала, яростно барабанила кулачками по его голой груди, но он только курил и печально наблюдал за её бессилием.
Они с Птичкой отсутствовали около сорока пяти минут, вернулись к столику с целой компанией, которую она умудрилась нацеплять, пока они поднимались на широкий балкон ложи. Они с Хортом сделали вид, что всё это время общались с «волками» или знакомыми Птички. Но Вита была далеко не дура.
Девушка надула губки и устроила ему сцену ревности здесь, в номере, когда они приехали из «Байк-центра». Хорт сделал мысленно перед ней реверанс, а ведь могла бы и при всех разъяриться, как кошка. Ему было неудобно больше всего перед своим другом, родным братом Виты. Крис мечтал, что Хорт свяжет жизнь с его младшей сестрёнкой.
Они начали встречаться позапрошлой весной, получалось, уже больше года. И это было как-то спонтанно и нерегулярно. Он постоянно в разъездах, в делах своего мотоклуба. С его стороны не было ничего серьёзного, да и она тоже — далеко не монашка уже в свои девятнадцать. Хорт не думал, что Крис настолько воспримет их с Витой связь, но друг и по совместительству вице-президент мотоклуба «Hard Motors» стал часто заговаривать о семье, о долге, о будущем. И всё это в контексте относительно его сестры. Хорт пропускал мимо ушей, но в последнее время это стало даже навязчиво. И Вита стала относиться к нему, как к своей собственности.
Вообще, он был очень разборчив в связях, если встречался с девушкой, у него больше никого не было в этот период, мужчина наслаждался только ею.
А здесь вдруг возникла Птичка. И это как будто всё перевернуло с ног на голову. Ему уже было абсолютно всё равно, как отреагирует Вита и узнает ли. Безразлично совсем.
Сейчас он лежал на постели, курил и думал, когда же Птичка успела так заполнить его душу, и пришёл к ошеломляющему выводу — она там была всегда.
— Я уеду, Хорт. Я вижу, что у нас ничего нет, — отчаянно заламывала руки Вита. — И зачем я, дурочка, потратила на тебя целый год!
Жалость возникла у него в душе, которую несложно было задавить, вспомнив взгляд Птички, когда она садилась уже при прощании в такси. Она оставила свой байк на стоянке «Байк-центра», потому что слишком много выпила в этот вечер, как и все они.
— Вита, ты как всегда преувеличиваешь. Мы с Птичкой встретились, пообщались, между нами ничего нет.
— Хорт, посмотри мне в глаза, зачем ты врёшь? — яростно прошипела девушка.
Мужчина на миг засомневался, потом пожал одним плечом. Ему откровенно надоела эта драма. Он никогда не был влюблён в Виту, она нравилась ему, может быть, но не более. Даже к своей бывшей жене у него было больше чувств, чем к этой красавице. Хотя они расстались не очень мирно.