— Ладно, — хрипло произнёс он, — давай спать. Уже утро, и голова болит.
Решительно затушив сигарету, он выключил свет с помощью пульта на тумбочке и сделал вид, что засыпает.
Девушка начала в темноте плакать, и Хорт устало вздохнул. Она была неискренна сама с собой, ведь не любила его тоже, просто внушила себе, что может быть влюблена.
А всё оттого, что он был президент мотоклуба, имел власть и вес среди друзей, ему доверяли, к нему шли, и вокруг постоянно крутились женщины, которые хотели бы познакомиться поближе. Их он различал по взгляду и уже успел устать от таких. Вита была, по сути, одной из них. Хорт для неё был трофеем. Тогда как и брат, и она сама культивировали в своём сознании другую мысль.
В конце концов, в комнате всё утихло, а утром он встал другим человеком.
— Не вижу причин врать тебе, Вита, — сказал он. — Но дальше мы не поедем вместе.
Хорт имел в виду не поездку на мотоцикле, хотя и это укладывалось в контекст.
Девушка зло стала собирать вещи, мужчина не стал наблюдать за этим, зашёл к Крису, и они вместе поехали кататься по Москве. Нужно было подготовить друга, с ним Хорт не хотел ссориться.
Кафе на Смотровой, притулившееся над крутым склоном, выходило террасой и на саму Смотровую площадку, и на реку. Пыль покрывала все столики, поминутно вытираемые официантами. Клубы её носились в жарком летнем дне и висели в воздухе.
Даже в будний день здесь стояли припаркованные мотоциклы, что уже говорило об этом месте. Байкеры облюбовали его, когда Хорт ещё ходил с соской во рту тридцать с лишним лет назад.
Расположившись после поездки за тяжёлым столом кафетерия, мужчины некоторое время молчали, слышен был только гул города. К ним подошла невысокая полненькая официантка и приняла заказ — кофе. Оба мужчины никогда не пили за рулём — это было правилом всего их клуба. На байкерских встречах и вечеринках пиво лилось рекой, но тогда ведь все ставили байки на прикол и никуда не ехали.
— Когда мы снимаемся с места? — спросил Крис по-русски. Всегда, когда они приезжали в Россию, друг разговаривал с Хортом на его родном языке из уважения к нему.
— Вита едет домой, отправь её самолётом. Или хочешь, давай я это сделаю, — тихо сказал Хорт, крутя в руках гладкую зажигалку.
Крис пристально посмотрел на друга и несколько минут не отводил этого взгляда.
— Это Птичка? — спросил он. — Она любит тебя.
Движения Хорта замедлились.
— Я попал на неё, Крис. Ещё десять лет назад. Теперь снова. Скорее всего, ничего не будет, как и тогда, но сопротивляться бесполезно. Это должно пройти само, как заразная болезнь.
Досаду друга было заметно по едва видной дёргающейся жилке под скулой и на виске.
— Вита влюбилась в тебя…
— Крис, Крис, ты же знаешь свою сестру лучше меня, это просто блажь, и всё. Лучше сейчас закончить, чем потом, понимаешь? Иначе будет только тяжелее. Она себе всё придумала.
Для Хорта не было хуже вот таких минут. Он сейчас тысячу раз пожалел о том, что вообще когда-то обратил внимание на эффектную сестрёнку Кристиана.
— Ты уже точно решил? — спросил друг.
Мужчина кивнул.
— Мне жаль сестру, но я видел вчера Птичку и тебя, вы как будто хотели напиться друг другом и добиться смерти, — Крис был немного косноязычен. — Она необычная женщина, такая же, ка и ты. Похожа на тебя?
Хорт поднял чёрные брови: — Чем же?
— Такая же… как это сказать… слишком грустная и всегда мрачная. Она редко улыбается, ты видел? У неё в жизни было много бед?
Президент мотоклуба «Hard Motors» угрюмо молчал, подперев рукой в перчатке без пальцев щёку.
— Если тебе интересны подробности, то — да. Мы с ней… да ладно, я — честно — бросил её, потом она даже собиралась замуж за одного отличного мужика…, - Хорт вздохнул, чувствуя, что с каждым словом вина в душе ширится. — Давно была бы уже трижды мама, жила семьёй. Он был тоже байкер, электрик. Погиб тогда. Девочку сорвало, я думаю, сильно. Слышал, что она даже какое-то время сидела на «колёсах» и была в психолого-реабилитационном центре под Москвой. Сам видишь — потому и не такая.
— Тогда ты с ней зря… снова. Это плохо кончить для неё, — совсем не по-русски сказал Крис.
Хорт усмехнулся, но заметил всё-таки неприятное скольжение у себя между лопаток от предчувствия. Крис был прав в большинстве случаев, спасал лишь тот самый один процент, когда он ошибался.
Сегодня он приехал один.
Птичку лихорадило от этой мысли весь день, и к вечеру она внутри разгорячилась, разнервничалась, как нестабильный порох.
Едва сбавив скорость у Смотровой, она увидела его спину. Влад стоял, опершись о перила, и смотрел на вид с крутого склона Воробьёвых гор. Лужники крытым кругом были прямо по центру. Сейчас они сияли, подсвеченные, как новогодняя ёлка.
Справа над Москвой всходила тяжёлая полная луна оранжевого цвета в еле заметной дымке пыли. Жара стояла для этих широт слишком сухой и яростной, не сбавляя темпа даже ночью.
Птичка соскочила с мотоцикла, и неслышно подошла к Хорту. Он был сегодня, как и вчера, в своих цветах, надев их поверх майки без рукавов. Кожаная жилетка с множеством ремешков легко болталась на тренированном торсе.
Птичка положила ладонь ему на оголённый бицепс и провела по нему вниз, до ладони. Со времён их юности он сделал себе ещё две татуировки — старославянский орнамент вокруг запястий в виде широких браслетов, похожих на латы у воинов. Но больше всего ей нравился огромный волк на спине, стоящий в полный рост, бросающийся, с длинными и мощными когтями и хищной пастью.
Хорт повернулся, и лицо его просветлело.
Птичка опёрлась о каменные перила, не отводя взгляда от него. Внутри, очень глубоко, вертелась мысль о том, что скоро он снова уедет.
— Где сегодня будем отрываться? — тихо произнёс Хорт почти шёпотом, и мурашки поползли по спине молодой женщины.
— Я знаю одно дивное место, поехали — покажу?
— Да, только у меня условие, — добавил он серьёзно.
Она удивилась, внимательно глядя на мужчину.
— Мы поедем на одном байке — моём, ты — вторым номером.
Птичка покачала головой: — Место твоих подружек я никогда не займу, извини. Они всегда там будут, я — нет.
Он властно поймал её за талию и двусмысленно прижал бёдрами к круглым каменным балясинам. Никого на Смотровой эта картина не смутила, здесь собирался самый демократичный народ в городе, сквозь пальцы смотрящий на поцелуи и объятия парочек.
— Птичка, я прошу немного, хочу почувствовать, как ты прижимаешься ко мне, когда мы едем. Дама на байке — это круто, и мне очень нравится, потому что сексуально выглядит. Но всё равно, когда ты со мной, я хочу быть рядом близко, понимаешь меня?
— Ты говоришь красиво, я тебе уже говорила?
— Да. Поехали, байк поставишь в гараж.
Было заметно, что она колеблется, тогда Хорт наклонил голову и поцеловал её пухлые, желанные губы, заставив прикрыться от удовольствия эти синие глаза.
Она призналась ему, что очень много лет не ездила вторым номером с мужчиной, брат не в счёт. Птичке хотелось немного поиграть, и она действительно прижалась к нему сзади, расстегнув свою рубашку без рукавов совсем. Со стороны ничего заметно не было, а Хорт чувствовал её мягкие груди спиной. Они ехали небыстро, наслаждаясь сильными потоками воздуха. Вырвавшись за город, клубы пыли перестали пахнуть выхлопными газами и машинным маслом. Повеяло свободой.
Они неслись прямо навстречу луне, на дороге изредка попадались машины в такой поздний час. По бокам дороги мелькал, сливаясь в один тёмный организм — лес.
После долгого пути Птичка указала куда-то налево, и Хорт направил байк на просёлочную дорогу, которая была утрамбованной колеёй. Лунный свет ярко освещал побелевшую траву в серебре по обочине.
Ныряя в низины и вскакивая на пригорки, чоппер кастом Хорта был как будто возмущён окружавшей его сельской обстановкой. Птичка то и дело подпрыгивала сзади и хохотала.