Мужчина перевёл тяжёлый взгляд на своих мальчишек, с которыми сейчас было непросто. Помирить их казалось невозможным, он это знал, необходимо только время, но надо было высказать всё недовольство друг другу.
— Знаешь, то, что ты хотел сделать — изнасилование, — начал Миша, не выдержав. — Она не хотела этого.
Тим холодно встретил его взгляд.
— А какая ей разница, если она сразу после меня под тебя полезла?
— Заткнись, — одёрнул Чёрный. — Она теперь его женщина, он забрал её, и ещё она — носит его ребёнка. Что здесь непонятно для тебя?
— Он думает, она святая, а это не так.
— Это не твои проблемы, — заметил отец.
— Тим, я не хочу тебе зла, — серьёзно сказал Миша. — И не буду больше делать тебе его, как в последний раз. Если хочешь отомстить мне — мсти, но мне, не ей. Она ушла из дома, беременна, ей очень тяжело. Не надо ей досаждать.
— Ни о какой мести речь не пойдёт, — хлопнул по столу Чёрный. — Вы либо вообще в упор друг друга не видите с этого момента, либо нормально общаетесь. Ясно? Иначе — на все четыре стороны! — он посмотрел на Тима долгим взглядом, потом перевёл его на Мишу.
Сыновья сидели, не шелохнувшись.
Чёрный налил им водки, взял тонкий ломтик колбасы и положил в рот, показывая им, чтобы они выпили. Миша и Тим взяли рюмки, и угрюмо опрокинули их, не закусывая. Уставший и голодный Миша сразу ощутил градусы у себя в голове.
Так ни к какому выводу и не придя, все разошлись по комнатам. Зоя очень расстроилась, когда узнала от мужа, как повёл себя их младший сын. Его в последнее время как будто подменили.
— Слава, когда же это закончится? Почему они не живут в мире?
— Зоя, ты странная. Какой мир — один отбил у другого девушку? — удивился Чёрный. — Скажи спасибо, что Тим не умер тогда, каково бы с этим жилось Мише? Меня дрожь пробирает, как подумаю.
— Не надо, Слава, — умоляюще произнесла Зоя, ложась в постель рядом с ним. — Их надо как-то отселить отсюда. Может быть, снять Мише и Тане отдельное жильё?
— Пусть он поработает немного, там и посмотрим. А Тим присмиреет, он испугался. Если бы мы не приехали вовремя, он бы изнасиловал её, это точно.
— Господи, — выдохнула Зоя в темноте. — Бедная девушка. Зачем ей эти переживания сейчас? Ей нужно ребёнка здорового вынашивать.
— Мишка повзрослел. Я думаю отправить на зиму Тима отсюда к Ворону — его очередь в исправительную колонию.
— А университет? Ты с ума сошел?
— Тогда ты сторожи его, чтобы он не наделал глупостей.
Зоя в ответ тяжело вздохнула, привычным движением обнимая мужа за грудь — она так засыпала рядом с ним уже много лет. Он ласково погладил жилистой рукой волосы жены.
Оба ещё долгое время не спали, раздумывая над случившимся, и Чёрный сказал: — Птичка наша сегодня приехала из деревни.
— И не заехала к нам? — удивилась Зоя сипло.
— Хорт уехал, мы с Мишей зашли к ней сами после работы. Не хотел тебе говорить — она пьяная была в стельку. Сидела перед телевизором и просто напивалась. Я выкинул бутылку, заставил её выпить минералки и лечь спать. Зоя, это кошмар. Она погибает у нас на глазах. Завтра утром она выходит на работу, я зайду за ней.
У Зои сон, как рукой сняло, и сердце стало биться чаще от боли за дочь.
Ничего не изменилось. Чувство дежа-вю сжало грудь и давило сильнее и сильнее.
Птичка проснулась утром с острой головной болью, но хотя бы во сне не думала о том, что он уехал, и стало на один микрон легче.
Вчера она долго разглядывала фотографии, потом пила прямо из бутылки что-то крепкое, не то коньяк, не то виски. Пепел от сигарет засыпал весь диван, и пол рядом, значит, и курево было.
Разлепив веки, молодая женщина взглянула в ванной на своё отражение. Опухшее от сна лицо было неестественно бледным, даже синюшным, и Птичка позволила себе самые мрачные мысли — она представила себя в гробу.
Но то, как она собралась умереть, не даст ей красоваться перед родственниками или друзьями — от неё мало что останется.
Лучше было бы исчезнуть так, чтобы ничего действительно не осталось, не хотелось лишний раз вызывать жалость к себе. И так противно.
Она опустила лицо под струю воды и попробовала избавиться от боли в голове, а заодно и от таких спокойных, циничных мыслей о своей смерти.
Хорт уехал, пытался ей сказать, что у них всё ещё будет, но она не верила. Что у них будет? То же, что и сейчас, пока ему не надоест?
В один из тех волшебных и одновременно грустных дней у Сидорыча Птичка поняла, что уйдёт этой осенью. Пора уходить следом за Ферзем. Как когда-то хотелось.
То, что у неё возникло с Хортом, оказалось и живительным и губительным для неё. Она снова полюбила, как и тогда, сильно, опьяняюще, полно — была счастлива. Пусть ненадолго, пусть мучительно — но это было.
А потом в какой-то момент Птичка поняла — она не сможет без будущего, а его как раз и не было. Хорт его не хотел.
Горечь внутри — это стало её обычным состоянием. Жить от встречи до встречи с ним походило на пытку. Сил у неё оставалось всё меньше это выносить. Она знала — когда он не приедет и забудет её — тот момент будет настоящим концом.
И она решила не ждать его, видя по глазам и словам Хорта, что он не за горами.
Одевшись во всё чистое, Птичка заставила себя выпить сладкий кофе и медленно выкурить сигарету, не захлёбываясь дымом.
Жалко было родителей и братьев. Они не заслуживали такого с её стороны. Но записки она оставлять не хотела. Пусть будет так, все поймут её, а кто нет, что же она могла сделать?
Выйдя за дверь с ключами, она спустилась вниз и вывела свой байк из гаража. На улице сегодня, как назло, выглянуло солнце, что совсем не соответствовало её настроению.
Нежно погладив мотоцикл, Птичка на секунду засомневалась — жалко было ласточку. Она такого не заслуживала. Конечно, это была девочка, её маленькая и скоростная «Yamaha XJ600», сделанная от и до лично под её параметры и предпочтения.
Подумав, что нужно попрощаться со всеми, Птичка кивнула про себя. Сегодня после работы уедет пораньше и попрощается.
— Прости, малышка, — тихо сказала Птичка, поглаживая руль. — Так надо, слышишь?
Чувствуя, что скользкие слёзы уже появились в глазах, молодая женщина решительно села на мотоцикл, быстро надела шлем и поехала через дороги города к мастерским «W. E.». Отца она не стала дожидаться, чтобы не встречаться с его укоризненным и внимательным взглядом. Но он всё равно подошёл к ней уже в мастерской, когда Птичка работала за станком с ЧПУ.
— Ты спешила сегодня? — спросил Чёрный, подойдя.
— Да, уехала раньше, — ответила она, нахмурившись. Она не хотела никаких разговоров, он же не собирался оставлять всё, как есть.
— Птичка, сегодня придёшь к нам, надо поговорить, — попросил отец.
— Хорошо, пап, что случилось?
Чёрный покачал головой: — К нам пришла Таня, ушла из дома, а Тима такое устроил — целое шоу.
Птичка сняла защитные очки и склонила голову, внимательно глядя на отца. Он заметил, что чёрные круги вокруг синих глаз углубились, а сам взгляд стал как будто неживым.
— Она будет теперь жить с Мишей?
— Да, сегодня идут заявление подавать, хотят побыстрее расписаться. Ты поможешь нам?
— Конечно, па, я поговорю с Тимми.
— Думаю, разговоры тут не помогут — он вчера попытался изнасиловать Таню.
Птичка нервно провела рукой по глазам, покачав головой.
— Я думала, он выдержаннее Миши. Чем он думал?
— Ничем. Ладно, я пошёл, сегодня в пультовой работаю. На обед вместе поедем? Мы с Мишей хотим домой смотаться.
— Ладно, я с вами, у меня совсем есть нечего, — кивнула Птичка.
Время пролетело быстро, Птичка, как могла, помогала брату осваиваться на работе и не делать ошибок. К обеду она поймала себя на мысли, что у неё есть такая замечательная семья, и совсем не стоит уходить раньше своего времени. Но тайный твёрдый голос внутри шептал — пора. Пришло время.