Ответ Шона расстроил Лизу, хоть в нем и содержался комплимент ей.
— Нет, это не одно и то же, тебе шестнадцать лет, правда, любимая? А она уже не ходовой товар.
— Джонатан был старше ее.
— Он мужчина. Это другое дело. Держу пари, он не остался с ней в ту ночь.
Лиза с трудом переварила подобное замечание. Это была точка зрения, с которой ей прежде не приходилось сталкиваться, и которая ей очень не понравилась.
— Примерно через полчаса Джонатан отправился в Шроув, а на другой день они с Мэттом уехали. Я думала, он никогда не вернется, но он вернулся.
— Точно, вернулся, и этот Мэтт с ним. Это был конец августа. Мэтт пришел ко мне с улыбкой от уха до уха, будто собирался предложить повышение. Это было за десять минут до конца рабочего дня, и я использовал это время на то, чтобы проредить сливы. Так много слив было на этом чертовом дереве, что ветки ломались. Он сказал, будто был моим хозяином: «Холфорд, мы не будем нуждаться в твоих услугах после уик-энда, большое спасибо». Это была среда, и он сказал, что не будет нуждаться в моих услугах после уик-энда. Я ответил: «Это то, что называется личным предуведомлением?» Он все улыбался. «Как хочешь, так и понимай, — сказал он мне, — тебе заплачено до полудня пятницы», и, сказав это, просто ушел.
Лиза не виделась с Шоном в среду вечером, так что новости об его увольнении она получила из вторых рук. Она чуть не сошла с ума, услышав об этом. Они находились не в сторожке, а в доме. Ее и Ив редко приглашали в дом, когда там находился Джонатан, поэтому Лиза почувствовала, что должно произойти что-то ужасное.
Джонатан пришел в сторожку около четырех часов дня. Они с Ив были дома, день выдался довольно прохладный для конца августа, и Джонатан разговаривал с ними, стоя у окна. Он не зашел к ним. Просто сказал:
— Приходите в дом пропустить по стаканчику около шести. Мне надо кое-что сказать вам.
Ив находилась в раздраженном состоянии. Она была настроена агрессивно и казалась мрачной. Но никто, кроме Лизы, не догадался бы, что она испытывает на самом деле.
— Скажи нам, что случилось? — попросила она. Джонатан не ответил.
— Потом поедем все вместе куда-нибудь перекусить, если захотите, — сказал он.
Вероятно, Ив терялась в догадках, предполагая, что их ожидает нечто ужасное, — хотя ни одно из ее предположений не было так ужасно, как правда. Джонатан принял их в гостиной, весьма торжественно. В каждом углу комнаты вокруг мраморного или украшенного бронзой стола группировались позолоченные кресла и диваны с темно-красной обивкой, вокруг одного из таких столов они и уселись. Значительная часть этого великолепия померкла, когда, шаркая ногами, вошел Мэтт, держа в руках поднос с бутылками и стаканами и пакетик с орешками. Волосы Мэтта спускались теперь до плеч, но они поседели, и он отрастил большой живот, так что Лиза не представляла, какая женщина согласится выйти за него замуж. Ей не приходилось видеть пьяных, и она не слышала слова, которое произнес Джонатан, Лиза подумала бы, что Мэтт болен, если бы Ив не объяснила ей позднее его состояния.
— Как ты смеешь входить сюда мертвецки пьяным? Переложи эти проклятые орешки на блюдо и потом убирайся.
Джонатан тоже выпил, Лиза почувствовала запах спиртного, когда, наклонившись к ней, он спросил, не позволят ли ей выпить стакан вина.
— У меня только что был Мэтт, который выставил твоего молодого человека, — сообщил он Ив.
— Какого моего молодого человека?
— Садовника.
— Ты уволил его? Почему?
Лиза почувствовала облегчение в голосе Ив. Лиза окаменела от ужаса, но Ив испытывала облегчение, потому что ожидала чего-то похуже. Так из-за этого Джонатан призвал их сюда, подумала Ив, чтобы сказать ей, что он избавился от Шона Холфорда и освободил место для Мэтта и миссис Мэтт, а теперь ждет, что она избавится от миссис Купер.
«Так что же мне делать? — лихорадочно думала Лиза. — Вдруг Шон уедет, он никогда не вернется, предположим, я больше не увижу его?»
— Я сказал тебе, что мне есть о чем поговорить с тобой, Ив. Дело не в том, что я уволил садовника. И не в том, что на эту должность будет назначен Мэтт. Назначен никто не будет. Дело в том, что я собираюсь продать дом. Шроув-хаус должен быть продан.
В ужасе от того, как отнесется к этому мать, Лиза медленно обернулась и посмотрела на нее. Ив застыла в неподвижном спокойствии. Она побледнела и внезапно страшно постарела, она выглядела не на тридцать восемь, а на шестьдесят восемь, — старая женщина с изрезанным морщинами лбом и опущенными вниз уголками губ.
— Не смотри так, Ив, — взмолился Джонатан. — Думаешь, мне приятно делать это? У меня нет выбора. Я рассказывал тебе о своих финансовых затруднениях. Мне пришлось вложить в компанию Ллойда больше, чем я предполагал, для меня это было ужасным ударом. Но ты, должно быть, знаешь, что случилось с учредителями компании, обо всем этом ежедневно печаталось во всех газетах… нет, я забыл, что ты не читаешь газет. Факт тот, что, как выяснилось, мне придется вложить миллион, и я не могу сделать этого, не продав Шроув. Если я получу пятьдесят тысяч за дом мамы во Франции, это будет большой удачей, но такую сумму я едва ли получу, рассчитывать следует тысяч на тридцать. Я пытался продать дом в течение двух лет. Повторю снова, ты знаешь, что происходит на рынке недвижимости, хотя, нет, не думаю, что ты знаешь. Мне придется продать Шроув. Сделав это, я лишь сумею расплатиться с долгами и просто удержаться на поверхности.
Ив не спускала с него глаз. Лиза впервые пила вино; она выпила почти все, что ей налили. Это помогло. Она протянула бокал за новой порцией, и Джонатан машинально наполнил его.
— Ради бога, Ив, скажи что-нибудь. — Он попытался пошутить. — Произнеси хоть слово, даже если скажешь только «прощай».
Лиза видела, как Ив делает над собой усилие. Она видела, как мать закусила губу и приподняла плечи, словно от сильной боли. Когда она заговорила, ее слабый голос был еле слышен:
— Ты можешь продать Алзуотер.
— Дом в Алзуотере принадлежит теперь Виктории… помнишь?
— Почему ты тогда свалял дурака, женившись на ней?
— Думаешь, я не задавал себе сотни раз этот вопрос?
— Джонатан, — сказала Ив, крепко стиснув руки, — Джонатан, ты не продашь Шроув, это немыслимо, должен быть другой выход из положения. — Она придумала один. — Ты можешь продать дом в Лондоне.
— И где прикажешь мне жить?
Ив, не отрывавшая от него глаз, казалось, смотрела теперь с еще большим напряжением. Лизе не понравилось выражение лица матери, ее остановившийся, почти безумный взгляд, она тревожно заерзала в своем кресле.
Ив сказала:
— Ты можешь жить здесь.
— Нет, не могу. — Раздражение Джонатана возрастало. — Я не хочу жить здесь. Дела достаточно плохи и без этого, не хватает только жить в том месте, которое я не люблю, — Он говорил как недовольный ребенок. — Хорошо, я знаю, что не говорил тебе раньше, что не люблю это место, но факт остается фактом: я не люблю его. Никогда не любил. Оно оторвано от мира, за много миль от жилья, и ты, вероятно, не замечала, но здесь очень сыро. Конечно, так оно и есть, ведь это речная пойма. Виктория заработала здесь фибриоз.
— Пропади она пропадом, — произнесла Ив таким голосом, что Лиза вздрогнула.
Джонатан не потерял присутствия духа.
— Хороню. Согласен. Пусть она провалится ко всем чертям. Уверен, что я пострадал от нее больше, чем ты, больше, чем ты себе представляешь. Так или иначе, не в ней дело. Я должен продать этот дом. Я должен иметь миллион, чтобы погасить долг.
— Тебе не удастся продать его. Даже я знаю это. Может, я живу в отрыве от мира, но у меня есть радио, я знаю, что происходит. Рынок недвижимости в ужасном состоянии, такого еще не было на моей памяти. Ты не найдешь покупателя. Не найдешь по той цене, которую просишь.
Джонатан наполнил бокал Ив из бутылки с сухим хересом. Ив подняла бокал, не спуская с Джонатана глаз. На мгновение Лизе показалось, что Ив выплеснет ему в лицо содержимое бокала, но она этого не сделала. Но и не отпила из бокала.
— Удастся, — спокойно возразил Джонатан. — Я нашел покупателя.
Ив издала едва слышный стон.