— Я видел тебя в окне, поэтому подумал, может, ты живешь здесь. Но леди сказала, что в доме никто не живет. Во всяком случае, ты не привидение.
Это должно было бы рассмешить ее, но она не могла смеяться. К ней вернулся дар речи, но не душевное равновесие.
— Это была моя мать, она сказала так. Мы живем в домике у ворот парка.
— На задворках, верно? Не очень-то шикарно.
Ив возненавидела бы его за это «шикарно». Что такое «задворки», Лиза понимала смутно.
— Мне надо идти, — сказала она. — Я опаздываю.
— Тогда до встречи.
Лиза не осмелилась бежать. Думая, что он наблюдает за ней, она пошла по дорожке через парк, уверенная, что он не спускает с нее глаз. Но когда она оглянулась, его не было. Его машина обогнала Лизу, прежде чем она успела понять, кто сидит в ней и что он помахал ей рукой. Лиза была слишком смущена, чтобы помахать в ответ.
В сторожке она прочитала «Ромео и Джульетту». «О, если бы я был ее перчаткой, // Чтобы коснуться мне ее щеки!» Ее будущее, одиночество и сходство с Ив, странности Ив, все было забыто. «Любовь богаче делом, чем словами: // Не украшеньем — сущностью гордится».[6] Лиза обратилась к поэзии, так как у нее не было других сравнений и других стандартов.
В разговоре с Ив Лизе ужасно хотелось произнести его имя, но она боялась. Раз произнеся его имя, она захотела бы говорить о нем без передышки, однако она ничего не знала о нем.
— Где живет Шон?
— Где-то в автоприцепе. А почему это интересует тебя?
— Я хотела знать, где живет Гиб.
Это было правдой. Пусть Ив поверит, что, зная так мало людей, Лиза больше интересуется теми, кого знает, а не теми, которые ведут, вероятно, совершенно другую жизнь.
— Где Шон держит свой прицеп? — На этот раз Лизе не нужно было повторять его имя, но она произнесла его.
— Откуда мне знать? О да, он говорил, что внизу, у бывшей станции. Ты разговаривала с ним?
Лиза ответила, глядя ей в переносицу:
— Нет.
Это было то самое место, где она так напугалась. Лиза проходила станцию, ни о чем не думая, наслаждаясь летним днем, радуясь солнечному свету, и увидела Бруно, который сидел с рисовальными принадлежностями, держа в поднятой руке кисть, окунутую в гуммигут. Он напугал ее своей неприкрытой ненавистью.
— Ты мне так и не объяснила, почему пришла в тот день, — сказал Шон. — Знаешь, это было семь месяцев назад. Мы знаем друг друга семь месяцев. Почему ты решила прийти?
— Я хотела увидеть, где ты живешь. Когда чувствуешь то, что чувствовала я, хочется знать все о людях, где они живут, что едят и пьют, чем любят заниматься, как ведут себя, когда остаются одни. Хочется видеть их на фоне разных декораций. — Она задумалась над своими словами. — На фоне всевозможных декораций. Как они переносят дождь и что делают, когда на них светит солнце. Как они причесываются, и наливают чайник, и моют руки, и выпивают стакан воды. Хочется знать, как они двигаются, занимаясь самыми обыденными делами.
Шон серьезно кивнул:
— Это верно, так оно и есть. Ты умница, любимая, ты из тех, кто понимает все это.
Это вызвало в ней раздражение. Она отстранила его.
— Я не стремилась увидеть тебя. Конечно, я не хотела, чтобы и ты меня увидел. Я просто хотела посмотреть, где ты живешь, и… потом незаметно исчезнуть.
— Но я увидел тебя и вышел.
Лиза произнесла задумчиво, как будто речь шла о других людях, о другой паре:
— Это была любовь с первого взгляда.
— Верно. Так оно и было.
— Тебе не пришлось добиваться меня. Я не мучила тебя неизвестностью. Я вошла с тобой в автоприцеп, и когда ты спросил, есть ли у меня кто-нибудь, я не поняла, что ты имеешь в виду. Я сказала, что у меня есть мать. Ты попытался еще раз, ты спросил, встречаюсь ли я с кем-нибудь. Это было бесполезно. Тебе пришлось спросить меня, есть ли у меня дружок. Потом ты спросил, не хочу ли я пойти погулять с тобой, и я знала, что так и положено, потому что именно так говорили герои всех тех викторианских романов, которые я читала.
— А остальное, — прервал ее Шон, — как говорится, принадлежит истории.
— Ты должен достать сегодняшние газеты. На работу я выйду только днем. Хочу попросить мистера Сперделла объяснить это мне. Я имею в виду, объяснить, почему это Тревор Хьюз.
— И что ты сделаешь, если он смекнет?
— Если он заподозрит, хочешь сказать? Не заподозрит.
Когда Лиза закончила работу и уверилась, что закончила ее вовремя, она прошла по коридору и постучала в дверь кабинета мистера Сперделла. Он вернулся около получаса назад и сразу прошел в кабинет.