Судьба столкнула их лбами, заставив вспомнить и пожалеть о совершенных в прошлом ошибках, и тут же, забавляясь, связала жизни столь разных людей в один крепкий узел: старшая дочь Киры Виктория оказалась дочерью Павла и внучкой Дмитрия Викторовича Юшкина.
Достав из сумочки телефон, Кира и позвонила, жалела о том, что потратила слишком много денег на покупку для своей лошади английского седла, нарядной уздечки с серебряными бляшками, разноцветных вальтрапов и бинтов в тон — впредь надо быть бережливее, тогда пришлось бы меньше брать кредит на ремонт квартиры…
На ее звонок быстро ответили.
— Ну что, Кира, понравилась вам эта квартира?
В тишине необжитого пространства низкий, мужской голос прозвучал необычно близко. Ощущение его присутствия в квартире было таким реальным, что, Кира опасливо посмотрела по сторонам.
— Квартира хорошая, — дипломатично начала она разговор и вздохнула — спорить и выяснять отношения она не любила, голова начинала болеть… — У Виктории и Алисы будут свои комнаты, у меня отдельная спальня… К тому же этот дом недалеко от Ленинградского шоссе — отсюда до дачи рукой подать.
— Вот и хорошо! Меня сегодня тоже можно поздравить! — Дмитрий Викторович сделал интригующую паузу и с гордостью продолжил: — Я, наконец, выбрал загородный дом. Хотелось, чтобы и вы его посмотрели, оценили женским взглядом.
— С большим удовольствием, — быстро согласилась Кира, опасаясь возвращения разговора к ее «квартирному вопросу». — А где?
— В Синьково — в пятнадцати минутах езды от вашей конюшни.
На покупку половины конюшни была истрачена значительная сумма, и теперь Кире приходилось экономить, но зато у нее появилась любимая работа…
— Вы же хотели дом на Рублевке, — напомнила она, привычным движением откидывая со лба русые, волнистые волосы — пора было идти в парикмахерскую, но времени на свою персону из-за взваленных на себя обязанностей по ремонту конюшни и оставленных на ее попечение домашних животных катастрофически не хватало.
— Если вам не нравиться мое соседство, — добродушно усмехнулся в трубку Дмитрий Викторович, нетерпеливо поглядывая на еле двигающиеся стрелки швейцарских часов, — то у меня еще есть время отказаться.
— Нет, нет, что вы! — поспешила успокоить его Кира — она чувствовать себя пленницей, запутавшейся в отношениях с этим непростым человеком и его сыном… — Я рада, что вы выбрали именно этот дом, и оценила вашу жертву. Вы ведь сделали этот выбор только ради меня?
— Ну, что ты, Кира! Какие между нами могут быть счеты…
Он не стал разубеждать ее относительно жертвы — у него были свои меркантильные интересы выбрать именно этот загородный дом, но знать ей об этом не полагалось — пусть думает, что это была именно жертва с его стороны. Возможно, это поможет ему в дальнейшем сыграть на ее чувствах обязанности и благодарности и получить куда большие дивиденды, чем материальные затраты на, в общем-то, не нужную ему собственность.
— Этот дом обойдется мне не на много дешевле, чем на Рублевке. Он большой, трехэтажный с огромным участком настоящего леса, с газоном, клумбами, розами… И никаких грядок! Кажется, недавно мы с тобой мечтали именно об этом?! — Дмитрий Викторович подождал пока охранник откроет заднюю дверь иномарки, вышел из «Ауди» цвета слоновой кости и, критически оглядывая новый, кирпичный дом, поинтересовался: — Вы сейчас в какой квартире?
— А… Я? В первом подъезде…
Кира не сомневалась, что номер квартиры Дмитрию Викторовичу не понравиться, но посвящать его в свои денежные затруднения ей не хотелось. Узнай он о них, он тут же выложит нужную сумму — даже не в долг, а просто так, «по-родственному» — и никогда не напомнит о столь «ничтожной услуге», но быть обязанной ему Кира не хотела: тогда она уж точно потеряет свою независимость от него, потеряет право спорить и поступать согласно своим понятиям и желаниям.
Последнее время она и так чувствовала себя птичкой в клетке, сотканной из обязательств, подарков и отношений, в которую добровольно посадила себя, повинуясь болезненной жалости и гипертрофированному чувству ответственности не только за себя и свою семью, но и за окружающих ее людей.