И тьма чернее, если Тху
Узнает наши имена, -
Что Барахира сын сейчас
И Фелагунд - в его руках!
Но хуже, коль узнает он,
Куда мы шли сквозь тьму и страх”.
И снова - смех, ужасный смех,
Он здесь, он рядом, он везде:
“Да, правду, правду ты сказал:
Будь мёртвым ты - не быть беде,
Бродяга - смертный! Но король,
Бессмертный Эльф - переживёт
Такую пытку, страх и боль,
Какую смертный не снесёт…”
Рядом с Береном и Финродом никого не было. Однако Саурон услышал то, что сказал Финрод.
*(2) “Преображённые мифы”:
“У Моргота было множество слуг, наиболее древние и могущественные из которых были бессмертными, принадлежа изначально к майяр; и эти злые духи могли, как и их Хозяин, принимать зримый облик. Те, кому было поручено командовать орками, часто превращались в орков, только больше и страшнее обычных. Отсюда - упоминания о Великих Орках - орочьих вожаках, которых нельзя было убить, и которые появлялись в битвах на протяжении многих лет, куда дольше человеческого века”.
*(3) Список пар.
Первая пара - Оэглир и Эйлиант
Вторая пара - Ардуиль и Таврон
Третья пара - Лаирсул и Бэрдир
Четвёртая пара - Лагортал и Кирион
Пятая пара - Арохир и Химмэгиль
Шестая пара - Таугатол и Долхэн
Продолжение комментариев в конце главы.
========== 3. Первые ловушки. ==========
Ламмиона увели, но ужин продолжался.
— То, что ты предлагаешь, Безымянная, будет скучным, - заметил Маирон. - Я скажу, что на Севере есть горы и рудники, и опишу их тебе, а ты скажешь, что у тебя перед домом есть лужайка, и опишешь, что за цветы на ней.
— Ты говорил о карте, а на картах не отмечают цветы и лужайки, — возразила эльдэ, снова пытаясь изменить условия игры. Про себя дева решила, что если умайа попросит ее показать что-либо на карте, то она ответит «нет». — Земли - это леса. Равнины. Холмы, горы, море, озёра, реки, острова.
Едва Арэнэтвен ответила (совсем не то, что хотел бы слышать Повелитель Волков), как в дверь снова постучали.
— Войди, — едва ли не машинально ответил Волк, словно бы поглощённый беседой с девой.
Дверь отворилась, и в комнату, кланяясь, вошёл орк. Он подошел к деве, и, поклонившись, положил подле неё обрывки белой ткани в свежей крови.
— А, — кивнул Волк, снимая с вилки очередной кусок мяса, — наказание за твою выходку в коридоре. Больдог предложил тебе извиниться, предупредил тебя о последствиях, но ты даже взглядом его не удостоила. Не думай, я тебя не осуждаю, я и сам горд, так что более чем понимаю твой выбор.
Линаэвэн горестно смотрела на ткань, и на глаза наворачивались слёзы. Чья это кровь? Арохира? Оэглира? Или еще кого-то?.. Эллет понимала, что ей не дадут возможности помочь другим, что в плену с ними будут делать, что хотят: это же слуги Моринготто. И сейчас Саурон наказал за неё другого, потому что так было для неё больнее, и он назвал её вину — обманутое доверие… Но никакого доверия не было! Даже если бы она верила, что Тёмный умайа способен довериться своим пленникам, то о каком «доверии» могла идти речь после того, как конвоировать их послали умайа Больдога под видом безоружного орка? Конечно же, это было сделано специально, чтобы создать иллюзию и спровоцировать нападение или побег! И они поддались на провокацию и тем вызвали гнев и заслужили кару? Да Саурон, наверное, радовался их попытке бежать как успеху! И просьба о прощении, её готовность унизиться не могли быть так важны для Саурона, чтобы ради них умаиа изменил участь пленных. Она, Линаэвэн — его главная цель, потому ей и принесли эту рубашку… Товарищей мучили, чтобы добиться своего от неё, и будут ещё мучить. Сможет ли она что-то сделать?
Нэльдор, увидев окровавленную рубаху, вздрогнул и отшатнулся, тоже задаваясь вопросами: “Кто это был? Что с ним сделали?” А спокойствие Саурона, пожалуй, было страшней, чем если бы он угрожал, смеялся над пленными или выказывал гнев. Потому что эта окровавленная рубаха была для него так же обыденна, как застольная беседа или рассматривание карт.
Линаэвэн была напряжена, все её мысли были сейчас о товарищах, находящихся в подвале, но тэлерэ понимала, что отвлекаться нельзя. Разговор с Сауроном ещё не закончен, и скоро умаиа потребует ответа, а потому ей нужно сосредоточиться и быть внимательной, чтобы не допустить промаха, не проговориться, не попасть в ловушку. И Линаэвэн заставила себя вернуться к ужину. Продолжить есть, не обращая внимания на лежащую радом окровавленную ткань.
— Кстати, почему вы избегаете мяса и налегаете на овощи, собранные как оброк с наших рабов? - словно невзначай поинтересовался Волк, желая еще больше выбить почву из-под ног эльдэ: чем больше она будет нервничать, тем больше сделает ошибок.
- Я уже поел курицы и не хочу больше, — скованно произнёс Нэльдор, опережая спутницу. Окровавленная рубаха вовсе отбила желание есть, хотя он ещё и не наелся, и юноша сам понимал, что ответ звучит неубедительно.
— Я не указываю тебе, — заметил невозмутимый Маирон. — Но лучше тебе есть мясо. Ты ранен, и тебе нужно много сил на восстановление.
— Мне более нужно питьё, — возразил эльф, и это тоже было правдой.
— Тебе виднее, не маленький, — покладисто согласился Волк. — Кстати, а ты уже бывал ранен раньше? - Вопрос казался простым и безобидным, но если юноша был ранен, то его эмоции смогут сказать о многом.
— Да, однажды, в руку, — ответил Нэльдор. Это случилось во время Дагор Браголлах. Первый его бой… Подстрелить орка или даже нескольких на границе Талат Дирнэн - это не бой. О Дагор Браголлах Нэльдор помнил всё, словно бы яркими кусками. Много товарищей, опытных воинов: не отстать бы от них! И множество врагов. Павшие соратники. Ярость. Враги не убывают, но нолдор идут, и он идёт, вперёд и вперёд… назад? Отчего назад? Король ранен?! Едва вынесли из окружения?! Свою собственную рану Нэльдор заметил, только когда они вырвались из окружения и возвращались в Нарготронд… Разумеется, Нэльдор не стал говорить обо всём этом Саурону, но воспоминания о сражении рядом с товарищами лишь усиливали у нолдо чувство вины, и страх уступил гневу. Он должен был бороться и тянуть время, а там - ещё посмотрим, что случится! - — А ты сам? Тебя можно ранить? — спросил эльф Саурона.
Юноша заговорил о своем ранении, и губы Маирона едва заметно дрогнули в улыбке. Гордость и печаль, что отразились на лице Нэльдора, выдали его — рана была получена в бою, а не по случайности. При этом нолдо был юн и из битв мог попасть лишь на Битву Внезапного Пламени. А Тургон в этой битве не участвовал. Зато участвовал Финрод.
— Да, Нэльдор, — не выдавая своего узнавания, ответил умаиа, — Моё тело можно испортить. Но… для меня это лишь фана, сам понимаешь, - и тут же Волк плавно сменил тему: — Линаэвэн интересны земли, а чем развлечь тебя, мой гость? Любишь ли ты наблюдать за звёздами?
— Конечно, люблю, как и все эльдар, — вновь собрался юноша, ожидая от новой темы нового подвоха. А Маирон усмехался про себя: «Любишь или умеешь?» и жестом подозвал орка:
— Убери это.
Рубаха исчезла из комнаты, как и орк. Волк вновь взглянул на Нэльдора:
— Тогда, как догорит закат, пойдём смотреть на звезды. А до тех пор можно вернуться к обсуждению карт.
Нэльдор медлил соглашаться на предложение Саурона, хотя и не думал, что в наблюдении за звёздами может быть что-то опасное. Просто… это он, Нэльдор, затеял историю с гостями, ради того, чтобы защитить кузена (хорошо, Саурон не знает, что они кузены!) и Линаэвэн. Но Ламмион уже ушёл и был пока в безопасности, а Линаэвэн…
Нэльдор задумался, затянул с ответом, и Волк воспользовался этим, чтобы вернуться к тэлерэ. Про себя Маирон отметил, что Безымянная выглядит уже достаточно оправившейся после потрясения. «Быстро она», — усмехнулся про себя умаиа.
— Итак, гостья моя, ты предложила, чтобы я показал тебе что-то на карте о своём доме и что-то об этом рассказал. А ты, в свою очередь, покажешь нечто на карте мне и расскажешь о своём доме. Это справедливо, почему бы и нет? Давай попробуем.
— Вначале рассказать, — уточнила Линаэвэн, продолжая спрашивать себя: «Кто это был? Что с ним сделали?».