Я почти всегда просыпаюсь за несколько минут до будильника, и, когда проснулся в пять десять, в вагоне уже никого не было, только уборщики и проводники.
Я спрыгнул с верхней полки (жена, естественно, спала) и подошел к дверям.
Поезд тронулся.
И тут я подумал, что я идиот. Ведь исправлено ручкой в нашем билете только время отправления. Время прибытия не было исправлено, нет.
Я быстро вернулся к нашим местам, разбудил жену, и мы собрали вещи. Мы взяли карту и подошли к проводнику.
— Простите, — сказал я, разворачивая карту, — покажите, пожалуйста, где мы сейчас находимся?
Он внимательно уставился в карту. С серьезным видом смотрел туда минуту, потом стал смотреть на меня.
— Скажите, какая станция следующая?
Он сказал что-то непонятное.
Я несколько раз повторил свою просьбу — с разными интонациями, стараясь каждый раз использовать разные слова. Еще раз показал ему карту и спросил:
— Где мы сейчас?
Тогда проводник ткнул куда-то в центр материка. Поводил-поводил пальцем и ответил: — Мы здесь.
Пока внутренний «я» падал в пропасть, внешний «я» сообщил жене:
— Похоже, мы вообще сели не в тот поезд.
Наверное, такое возможно в этой стране.
Уселся на чужое место в чужом поезде и приехал жить чужой жизнью. Проводник подозвал еще какого-то человека, они вместе долго изучали карту, потом плюнули и пошли собирать белье.
Мы стояли в тамбуре, смотрели на рассвет и не знали, что делать. Через двадцать минут жена увидела указатель на аэропорт Гоа.
— Все нормально, — сказала она.
Мы просто проехали свою станцию. Когда поезд немного замедлился, жена предложила выпрыгнуть из вагона. Идея была заманчивой, но все-таки мы решили, что лучше доехать до станции. Там у нас будет больше шансов найти автобус до города Mapusa, от которого рукой подать до нужной нам деревни. Поэтому я рассудил так:
— Пассажиров в поезде нет. Думаю, следующая — конечная и она скоро будет.
И на этот раз нам повезло.
Это был тот редкий случай, когда привычные законы логики сработали здесь.
Мы вышли на станции Vasco da Gama — по карте это было не так уж далеко от той точки, в которую мы сейчас стремились попасть. Новое утро — утро дня, когда я увижу море. Море было где-то рядом, я чувствовал его свежесть, слышал его запах.
Железнодорожная станция в городе, названном в честь первого португальского колонизатора, была совсем небольшая. Как какая-нибудь, скажем, станция «Воронок» в Подмосковье. Утренний таксист сразу заметил нас и закричал:
— Такси-такси!
— Чапора. Семьсот рупий, — сказал я.
— Нет, Чапора — тысяча рупий, — ответил таксист.
Я еще раз пересчитал деньги так, чтобы он видел, сколько их у нас.
— Мы имеем только восемьсот. Как насчет восьмисот? Таксист покачал головой:
— Тысяча триста.
Видимо, он иначе смотрел на самую суть торга. Либо это была импровизация — сыграть на повышение. Мы махнули рукой и пошли искать автобус. Таксист даже не попытался нас остановить. Наверное, у него был нюх на нормальных туристов с деньгами, и они пахли совсем не так, как я и моя жена.
Как выяснилось, нам нужно было делать пересадки — от Васко да Гама доехать до Панджима — столицы Гоа, оттуда до города Мапуса (или Мапса, как говорят местные), а оттуда уже до деревни Чапора. Вообще разница между ценой проезда на такси и общественном транспорте в Индии поразительна. Проехать тридцать-сорок километров на автобусе стоило десять-двадцать рупий. Наверное, таксисты здесь относительно богатые люди.
Море было совсем близко. Я чувствовал волнение, что-то вроде того, как в детстве перед днем рождения. Мне не верилось, что сегодня я искупаюсь, и в то же время я знал, что это случится.
Впервые я плавал в море в начале года — после самой удачной в моей жизни халтуры мы слетали в Таиланд. С тех пор мне постоянно снилась морская вода. С тех пор я думал, что только на море и стоит жить. Наверное, я был слишком наивен и слишком большое значение придал пустяку. Но зато в ближайшие несколько месяцев я буду жить на море. Конечно, должен быть какой-то подвох, я это прекрасно понимал, но впервые за долгие годы позволял себе наивную радость. И когда первый автобус, в который мы сели, выехал на побережье, у меня что-то взорвалось внутри яркими мыльными пузырями. Мы сидели с рюкзаками, в духоте, единственные белые среди набившихся утренних индийцев, но сквозь них было видно утро и море, и я радовался вопреки всегдашней привычке оценивать происходящее со знаком минус.