Я был всего лишь одиннадцатиклассником-переростком. На мне была та же одежда, что и сейчас: джинсы с китайского рынка «Дружба», туфли из кожзама с блестящей пряжкой (сейчас один башмак уже расклеился и слегка приоткрыл пасть, из которой обломками крокодильих зубов торчали куски картона) и тонкий летний свитер с катышками. Стоит на секунду задуматься, во что ты одет, и кожа под ним начинает зудеть; дешевый полиэстер электризует волоски и пробирается под верхние слои, впивается в плоть, как обломки ногтей. Но в этом кафе я был к месту, такой же неудачник, как и любой из посетителей, зато у меня был выигрышный лотерейный билет, но его было ни на что не поменять, принцесса, но с ней мне было некуда пойти. Только неловко покачиваться между пластиковых столиков, заставленных пивными бутылками. Я случайно здесь оказался и выиграл приз, а двум моим не очень близким приятелям достались девушки на порядок хуже.
— Рад встретиться, — сказал я.
— И я рада.
Оля сразу выбрала меня, вот и все. Села со мной рядом и заговорила. Я решил ничего не выдумывать, отвечать прямо. Сколько мне лет, где учусь, не пытаться показаться интересней, чем я есть.
«Он младше меня на пять лет, — говорила она подругам, — а выглядит как мой старший брат». Все разошлись, а мы гуляли вдвоем по бульвару, утренние люди выходили в магазины и на остановки. Был выходной день, нам некуда было спешить. С вечера я сказал отцу, что ночую в гостях и вернусь не раньше полудня. Мы уселись на траве с сигаретами и бутылкой минеральной воды, солнце начинало греть. «Что будешь делать после школы?» — спросила Оля. Я сказал, что собираюсь поступать на журналистику.
И у меня есть идея одного эссе, которое нужно напечатать в какой-нибудь газете. «О чем это эссе?» Я сказал, что это эссе вряд ли я смогу предъявить на вступительном творческом экзамене, но можно попробовать его написать. Тема приблизительно такая: «Кинолента „Американский пирог“ как шаг в сторону от пацанских понятий». О том, что благодаря этому фильму для нас, детей, рожденных в середине восьмидесятых, стало возможным избавиться от табу, которые мы донашиваем за старшими товарищами. О важности этого фильма, ведь его популярность заставляет нас теперь более открыто говорить об онанизме (хотя бы в кругу самых близких друзей), даже разговаривать о кунилингусе и минете, даже примерять на себя такие вещи, что пару лет назад было бы автоматическим «зашкваром». Это опора для тех, кому чужда гоповская эстетика, для тех, кому не повезло вырасти крутым и в совершенстве овладеть языком улиц.
Оля поцеловала меня, чтобы заткнуть, или потому что ей понравилась моя речь. Я чувствовал себя отличником, которым никогда не был. «У моих друзей не было таких предрассудков», — сказала Оля. «Ты живешь в городе», — сказал я. «Через пятьсот метров начинается другой мир». И показал в сторону улицы Марковцева, там за гаражами город заканчивался, и глиняная дорога вдоль поля вела к моему поселку. Хотя все это ничего не значило, на самом деле никакой черты не было, просто сейчас нас спасал день, а ночью именно здесь, на бульваре Строителей, было легче всего получить по башке. Стать жертвой изнасилования или нападения с целью ограбления можно было и здесь, в пределах города.
— Мне нужно написать заявление. Отказаться от целевого направления, — сказал я.
— А почему ты отказываешься? — наши майские поцелуи никак не вязались с нынешним разговором.
Воспоминание о ней не могло быть настоящим. Что мне не светило, так это встречаться с ней, взрослой, все понимающей и умной девушкой. Я для нее был развлечением на одно утро, погуляла и забыла. Что бы я смог ей предложить? Я на всякий случай держался подальше от студенток юрфака. Они учились с мажорами, которые с восемнадцати лет ездят на собственных тачках, а некоторые цыпочки даже водят сами. Еще они ходят в клубы «Метро» или «Сказка», знают там охранников, пьют коктейли и отплясывают целую ночную дискотеку за счет парней, которым даже не дают. Если мне и суждено с кем-то связать судьбу, так это с ровесницей-абитуриенткой или одинокой задроткой с филфака, биофака, а может, с некрасивой студенткой мединститута. Они там не очень искушены в парнях.
Оля снимала квартиру со своими подругами, которые как раз и отсыпались после ночных посиделок. Я проводил ее до места и запомнил адрес. Надо было на что-то решиться, застолбить ее для себя, не знаю, ухватить за вагину, дать ей понять, что она теперь моя. Мы попрощались, а я даже номер телефона не записал.