В раковине лежали вчерашние ножи и вилки, я положила туда тарелки, сковородку, чашки и задумалась, что с этим делать. Под раковиной не оказалось ничего похожего на губки или мочалки. Я заткнула слив пробкой, налила горячую воду и встала над ней, как будто ждала, что посуда очистится сама собой. Частички молотого кофе лежали на дне, масло со сковородки плавало сверху грязным пятном, а по нему, словно яхты и корабли, рассекали поверхность кусочки помидоров и зеленого лука. Я уже несколько минут наблюдала воображаемый бой красных и зеленых пиратов, когда вернулся Джей. Конечно, он же знает, где я нахожусь. Наверное, почувствовал, что я уже несколько минут стою без движения. Он положил рядом с раковиной стопку полотенец, а в воду налил мутный белый раствор из стеклянной бутылки. Вода тут же вскипела радужными пузырями, и мой красно-зеленый флот был повержен. Запахло цветами. Масляное пятно в страхе разбежалось маленькими пятнышками к краям раковины. Колдун сунул мне в руки мочалку и очень медленно произнес, как будто всерьез начал сомневаться в моих умственных способностях:
– Давай так. Если ты чего-то не понимаешь – спроси.
Правило номер четыре, подсчитала я. Может, и правда в следующий раз спросить? И так, и так нагрубит. Вроде не такой уж он и страшный, как мне сначала показалось, просто грубый.
Помыв посуду, я кое-как распихала ее по полкам. Кроме красивых кофейных чашечек, их я отнесла в столовую. Там находился шкаф с целой витриной разнообразных тарелок и чашек, наверное, для гостей. Для чисто гипотетических гостей, потому что я бы на месте любого посетителя сбежала отсюда спустя пятнадцать минут. В столовой было сумрачно и недружелюбно, букет мертвых роз навел меня на мысль, что эту комнату забросили гораздо раньше, чем колдун заморозил дом.
В саду Джей срывал плети винограда со стены, Робин переворачивал большую каменную вазу, которая завалилась набок под натиском одичавших ветвей.
– Возьми садовые ножницы в кладовке и начинай стричь кусты, – сказал Джей.
– А что, нет никаких записок для сада? – без особой надежды спросила я.
– Есть садовые ножницы, – теряя терпение, рявкнул Джей.
– Записки неспецифичны, понятно, – недовольно прошептала я, направляясь в кладовку и надеясь, что колдун услышит и лопнет от злости всем на радость.
Ножницы были длиной с мою руку, тяжелые и тугие. Я прошлась вдоль дорожки, отрезая самые некрасивые и выступающие ветки.
– Может, по листочку отрывать будешь? – подал голос Джей от дома.
Может и буду! Разозлившись, я отрезала какой-то куст прямо у основания, и он завалился на дорожку, царапнув меня напоследок колючими ветками по щеке. Робин разобрался с вазой, нашел вторые ножницы и присоединился ко мне. Он с растениями не церемонился, и скоро проход к дому был чист.
Мы оттаскивали ветви на дорогу. Робин сказал, что проще всем скопом переместить их в лес. Я поинтересовалась, почему нельзя целые растения из сада отправить в лес, чтобы они там продолжали расти. Робин снова своим учительским тоном спросил меня, что такое дерево.
– Ну… ствол, ветки, листья… корни.
– Правильно, – почему-то обрадовался Робин, – корни. Куда ты их денешь? Каждое дерево нужно аккуратно извлекать и знать точное место в лесу, где ничто не растет, чтобы поместить туда корни. Магия не всегда эффективнее обычной физической работы.
То тут, то там в соседних домах мелькали любопытные лица соседей. У всех сразу тоже нашлись какие-то дела в саду. Многие решили, что в этот солнечный весенний день хорошо бы помыть окна, выходящие на дом колдуна. Мимо прошла, коротко поздоровавшись, женщина с собакой, напоминавшей смесь болонки и пуделя. Женщина была одета в яркие шаровары и узкую белую кофту, как противоположность костюму Робина, у которого был узкий низ и широкий верх.
В течение дня я заметила, что это отвечает местной моде – и мужчины, и женщины носили или шаровары в сочетании с узкими кофтами, или наоборот, узкие штаны и широкие блузы с пышными рукавами, как будто соблюдая баланс. Некоторые несли в руках плащи. Цвета были совершенно разнообразные, и яркие, контрастные, и приглушенные, землистые.
Мы немного продвинулись вглубь сада, и я тащила новую порцию веток наружу, когда к калитке подбежал мальчишка довольно-таки наглого вида, в коротких оборванных штанах, наполовину заправленной в них рубашке, кепке, надвинутой на лоб, и при этом босой.
– Господин Робин здесь? – и не дав мне ответить, проорал: – Господин Робин!
Заходить за калитку он, однако, не стал.
Робин подошел, наклонился, и мальчишка быстро зашептал ему что-то в ухо.