Костер горит, в яме под большим закопченным котлом. Это партизанская кухня. Около котла выстроилась длинная очередь — беженцы. Повар, бородатый сумрачный партизан, разливает в миски и котелки жидкие щи. Вдоль очереди идут Инга и Лазарев. За ними — конвоир с винтовкой. Подходят.
— Приказано накормить, — говорит Инга.
Повар перестал разливать щи, уставился на Лазарева.
— Тут людям не хватает…
— Приказ Ивана Егорыча, — сухо повторила Инга.
Повар еще больше мрачнеет, берет с кучи бревен мис-
ку, плескает туда щей, не глядя, протягивает Лазареву. Лазарев берет миску двумя руками, отходит в сторону. Стоит, не зная, что делать, — нет ложки.
Молча смотрят беженцы. Никто не предлагает Лазареву ложку. Угрюмо смотрит Соломин.
Лазарев подносит миску к губам, начинает жадно пить щи.
Инга отворачивается от Лазарева. Говорит Соломину, который стоит рядом:
— Виктор, дай ему ложку…
— Ложку?! — бешено переспрашивает Соломин. — Может, ему и водочки еще поднести? — Он стремительно подходит к Лазареву и ударом кулака вышибает из его рук миску, подносит к глазам лезвие топора. — А этого не хочешь?
— Виктор! — кричит за его спиной Инга.
Но Соломин даже не смотрит в ее сторону.
— Не я тебя в лесу встретил, шкура! — цедит он сквозь зубы.
Лицо и шинель Лазарева залиты щами.
— Жалко, не встретились, — вдруг отвечает Лазарев, в упор смотрит на Соломина.
Секунду они смотрели друг на друга. И Соломин не выдерживает. Ярость захлестывает сознание. Он бьет Лазарева в живот. А когда тот сгибается от удара, в лицо.
Конвоир стаскивает с плеч винтовку, не знает, что с ней делать.
Подскакивает повар. Обхватывает Соломина своими ручищами, оттаскивает в сторону.
— Жалостливая, — хрипит Соломин, обращаясь к Инге.
Он пытается вырваться из железных объятий повара.
— Охладись ты, Витюша. Остынь малость, — гудит басом повар.
Молча смотрят беженцы.
Счастливо улыбается худенький мальчик — бьют немца. На их плане голос Соломина:
— В Калошине каратели баб в школе пожгли… Вешать их, подлюг!
— Немедленно прекратить! — раздается громкий голос Петушкова.
Беженцы поворачивают головы.
Майор и еще один партизан подходят к кухне. Останавливаются рядом с Соломиным. Повар отпустил Соломина, и теперь тот стоит перед майором, опустив голову, поправляя телогрейку.
— Что произошло? — спрашивает майор.
Лазарев сидит на земле. Ладонью вытирает разбитый рот. Встает и тихо бредет прочь. Конвоир закидывает за плечо винтовку, идет следом.
— Бить морды арестованным много храбрости не надо. Явишься к Локоткову — обо всем доложишь, — холодно говорит Петушков.
— Есть, обо всем доложить.
За столом сидят двое донельзя исхудавших, заросших старой щетиной партизан. Один из них смущенно улыбается, другой, потупившись, сворачивает самокрутку.
— Прямо голодающее Поволжье, — слышен голос Локоткова. — На вас глядя, человек с тоски запить может…
Локотков несет к столу невиданные богатства. Вываливает их на стол. Это буханка хлеба, банки консервов.
— Вот, — говорит Локотков. — Будете есть и спать, други-товарищи. Как на курорте… Еще картошка будет, мороженая, правда… Мне нужно, чтобы вы на фрицев были похожи… А фашист нынче налитой, розовый…
Один партизан продолжает улыбаться, другой с мрачным недоверием рассматривает консервы и хлеб.
— Давай наваливайся, — весело говорит Локотков.
Партизаны не решаются начать есть. Смотрят на Локоткова.
— А вы, Иван Егорыч? — с сильным акцентом спрашивает высокий.
— Мне не положено, — отвечает Локотков и отходит к окну.
Отворачивается, стараясь не смотреть.
Партизаны едят так, как могут есть только давно голодающие люди. Второй партизан переглядывается с высоким, осторожно берет нераскрытую банку сардин, сует ее за пазуху. Резко поворачивается Локотков.
— Положь, — хрипло говорит он.
Увидев лицо Локоткова, партизан испуганно привстает из-за стола.
— Да я ребятам хотел, — смущенно говорит он.
— Положь!
Партизан, пожимая плечами, кладет банку на стол.
— Есть будете только вы, уразумели? — уже спокойнее говорит Локотков. — За эти сардины Семен Панков погиб из первой роты… Может, знакомы были?
Низкая дверь землянки открывается. Входит Соломин.
— Вызывали, Иван Егорыч? — громко спрашивает он и замолкает, уставившись на стол и на жующих партизан.
— С нынешнего дня будешь питаться вот… с товарищами, — говорит Локотков. — Силенок будешь набираться.