…Милка работала на раздаче. Машинально накладывала на тарелки куски мяса, картофельное пюре, зеленый горошек, а глаза все косились на входную дверь. Люди входили и выходили, а Робка не появлялся. Но ввалилась компания: Гаврош, Валька Черт и Денис Петрович. Они пропит в самый угол, расселись за столиком, потом к раздаче направился Гаврош, весело подмигнул Милке:
— Привет от старых штиблет!
— Привет, — холодно отозвалась Милка.
— Че такая кислая?
— Устала…
— Пусть кто-нибудь подменит, а ты к нам. Посидим мало-мало.
— Не могу.
— Не форси, Милка. Дай-ка пару бифштексов, пару поджарки, да пару сосисок с картошкой. И запить что-нибудь…
Милка со злостью бросала на тарелки еду, резко двигала их к Гаврошу, вдруг спросила:
— Чего это вы загуляли?
— Сделал дело — гуляй смело, — усмехнулся Гаврош.
— Какое же дело ты сделал?
— Много будешь знать — плохо будешь спать. — Гаврош отнес к столику несколько тарелок, быстро вернулся. — Как кончишь работать, в кабак пойдем? Пить будем, гулять будем.
— Кто же это такой богатый, что вас угощает?
— Хочешь, платье тебе купим, а? Сама выберешь! Из панбархата, а?
— Иди ты! — отмахнулась Милка. — Не мешай!
— Зря, Милка. Мимо счастья своего проходишь. — Гаврош вдруг вытащил из внутреннего кармана пиджака толстую пачку денег, разложил их веером. — Ты когда-нибудь столько видала? То-то…
…Тишинский рынок в это время был полон самого разношерстного народа. Тянулись под навесами ряды, где колхозницы торговали морковью и луком, мочеными яблоками, салатом и картошкой. Уже появились ранняя черешня, клубника. Здесь и там стояли дощатые будки, где чинили обувь, паяли прохудившиеся тазы, чайники и ведра, продавали всякую рухлядь. Гуще народа было на барахолке. Среди женщин и старушек мелькали помятые от пьянки, подозрительные физиономии и сытые, наглые морды отъявленных проходимцев. Тут же толклась и шпана, готовая поживиться всем, что плохо лежит. Тут же был ларек, торговавший пивом, и к нему тянулась очередь.
Костя едва успел вытянуть из кошелки брюки от костюма, как подлетел смазливый дядя с дымящейся папиросой и кепкой, надвинутой на глаза:
— Что толкаем? Брючата? Еще что? — Он пощупал брюки, пыхнул дымом. — Костюм? Сколько?
— Полторы косых, — сказал Костя.
— Офонарел? Небось ворованный? — Опять пощупал. — Полтыщи дам, кореша, по рукам?
— Отвали, — мрачно процедил Богдан. — Новый костюм, не видишь?
— А если ворованный?
— Не твоя забота, понял? — сказал Робка.
— Понял. — Он опять пощупал брюки. — На тыще сойдемся?
— Отвали, — отрезал Костя.
Дядя «отвалил», продолжая издали наблюдать за ними. Он, как коршун, ждал удобного момента, чтобы «спикировать» снова. Но тут подошел мужик лет сорока, с виду работяга, в поношенном пиджаке, в сандалетах и соломенной шляпе.
— Продаете, ребята? — Он пощупал брюки, примерил на свой рост, посмотрел пиджак, спросил: — Сколько хотите?
— Полторы косых. Новый, бостоновый. Он все три стоит.
— Хорош костюмчик, — вздохнул человек и бесшабашно улыбнулся: — Ладно, ребятки, цена божеская. — И достал из кармана сложенные пополам полсотенные, послюнявил пальцами и принялся отсчитывать, приговаривая:
— Хорош, хорош костюмчик, грех не взять. Держите, полторы ровно. Чей костюм?
Костя взял деньги, пересчитывать не стал, запихнул в карман.
Ребята пошли к выходу с рынка, протискиваясь сквозь толчею женщин, старух, небритых дядек и жуликоватого вида парней. Когда они вышли на улицу, Костя протянул Робке деньги:
— Передай кассирше привет от тимуровцев.
— Заработаю — отдам. — Робка взял деньги.
— А щас пивка холодненького, а? — Богдан хлопнул Робку по плечу: — Гуляй, Вася, жуй опилки, я директор лесопилки!·
— В парке культуры «Пльзень» открылся. Чешское пиво со шпикачками, — добавил Костя.
И вдруг они услышали сзади перепуганный голос:
— Робяты! Робяты! — За ними бежал мужчина, купивший костюм.
Ребята остановились. Мужчина подбежал, тяжело дыша.
— Вы что мне продали, а? — Смятые брюки и пиджак он прижимал к груди.
— Тебе шикарный бостоновый костюм продали за полцены! Он еще спрашивает! — разозлился Костя.
— А вот это… в кармане… эт-то что? — Он разжал кулак, и на ладони у него оказались два ордена Ленина и орден Трудового Красного Знамени. — Эт-то к-как п-понимать?
— Фу ты черт! — растерялся Костя. — Надо было карманы проверить.
— Заберите, робяты… от греха подальше… — Мужчина стал совать Косте костюм и ордена. — Я вас не видел, вы меня не знаете…