Василий оглядывается, карабкается вслед за машинистом.
Инга остается стоять у обледенелого тендера. Ждет.
Из-за стоящего недалеко вагона выбегает парень в немецкой форме, бежит вдоль состава. Слышится негромкий тенорок — парень что-то напевает. Под мышкой он несет две пары новых валенок.
— Гутен морген, ваше благородие! — весело кричит полицай, пробегая мимо Инги.
Он пробегает еще немного и останавливается. Это тот самый полицай, который сидел в подвале с Лазаревым и потом сбежал. Полицай стоит, мучительно соображает что-то, потом поворачивается и идет к Инге. Инга тоже узнала полицая. Она стоит, спрятав руки в карманы, спиной слыша скрип приближающихся шагов.
— Ваше благородие, — негромко зовет полицай. — Фрау ефрейтер. Эй!
Нервы Инги не выдерживают. Она резко поворачивается и стреляет. Полицай хватается за бок, но успевает отпрыгнуть за тендер.
Из паровоза появляется эстонец, тут же бросается к противоположным дверям. Поздно. Через сквозные двери паровоза видны пути. По ним, спотыкаясь, схватившись за бок, бежит полицай. Он останавливается, стреляет в воздух, опять бежит.
— Партизаны! Партизаны! — пронзительно кричит он.
Лазарев и часовой стоят на вышке, оба смотрят в сторону выстрелов.
С вышки видно, как от водокачки по путям бежит полицай.
— Давай сирену, — кричит часовой Лазареву и кидается к пулемету. Он разворачивает дуло в сторону паровоза.
Лазарев сует руку в карман и в момент, когда часовой поворачивается к нему спиной, бьет его ножом в спину.
Часовой хрипит, грузно оседает на настил. Его глаза с тоскливой предсмертной ненавистью смотрят на Лазарева.
— Су-ука-а! — хрипит часовой. Его голова свешивается набок.
Лазарев отталкивает его ногой от пулемета, разворачивает ствол.
Через спину Лазарева и пулемет на вышке виден бегущий полицай, бегущий ему навстречу патруль.
Лазарев оттягивает затвор, дает короткую очередь.
Полицай подпрыгивает на ходу и всем телом падает на опоясывающую станцию колючую проволоку.
На проволоку навешаны консервные банки с камнями.
Звенят, трещат подвешенные к проволоке банки с камнями.
Над станцией начинает выть сирена. Тревога.
Лошадь вязнет в глубоком снегу. Партизаны на руках вытаскивают телегу с досками. К заброшенной железнодорожной ветке пробивается колонна саней. Партизаны, утопая в снегу, тащат к полотну деревянные настилы.
Вдоль пути идет Локотков. Он без шапки, весь в снегу.
— Чепырев, — хрипло кричит он. — Еще настилы давай! Коровы по воздуху не летают, у них крыльев нету.
— Господи, Иван Егорыч, — весело отзывается увязший в снегу Чепырев. — Были б коровы, я их на руках отнесу.
Петушков сидит на подводе, прутом постукивает по голенищу сапога.
Двое партизан с трудом тащат тяжелый настил. На усталых потных лицах одно и то же выражение томительного напряжения, ожидания. Они проваливаются в снег, пытаются подняться, не выпуская из рук край настила.
Петушков поднимается, подходит к партизанам, одной рукой подхватывает настил, помогает тащить его к полотну.
Лазарев разворачивает пулемет, бьет — длинная очередь.
Пули бьют по дверям и окнам казармы, настигают мечущихся по двору немцев, не дают им возможности выйти из дверей. В дверях давка, на пороге лежат убитые.
Немец сапогом выбивает окно, пытается выпрыгнуть. Очередь прошивает его, он повисает на подоконнике, потом падает вниз.
Пылает цистерна. Из-за пылающей цистерны, из дыма выныривает паровоз, идет. Один из эстонцев соскакивает на ходу, бежит.
Буфера паровоза тяжело грохают.
Руки эстонца сцепляют вагоны.
Лицо стреляющего Лазарева. Голова трясется в такт выстрелам. Пулемет грохочет, выплевывает стреляные гильзы.
Пулемет бьет через крыши вагонов-теплушек по казарме, по станционным воротам, отсекая немцев, пытающихся приблизиться к поезду. Падают немцы под огнем лазаревского пулемета. Живые бегут назад.
Эстонец, закрепив сцепление, бежит к паровозу.
Колеса паровоза пробуксовывают на месте.
Дергается сцепка между вагонами.
Состав начинает медленно ползти.
Лазарев разворачивает пулемет.
Пули бьют по бочкам с бензином, стоящим на платформе. Яростное пламя взметнулось над бочками.
Горящие платформы перекрывают немецким автоматчикам путь к эшелону. Горящий бензин течет по шпалам. И кажется, что горит земля.
Лицо Лазарева, перепачканное сажей, мокрое от пота. Он стреляет. Под вышкой, с которой он стрелял, медленно проходят вагоны.