Лазарев бросает приклад пулемета, ударом ноги распахивает дверцу пулеметного гнезда, начинает спускаться по лестнице. И вдруг застывает.
С отчаянием видит…
…вагон поезда, двигающийся к стрелке. Стрелку на путях, ведущую в тупик. Бегущих к стрелке немцев.
Лазарев поворачивается, бежит наверх, к пулемету. Пулеметная турель не дает Лазареву развернуть пулемет к стрелке. Он сбивает пулемет с турели. Садится на ступеньку и стреляет, уперев пулемет в край вышки.
Пули бьют по штабелям шпал, по снегу. Немцы падают. Только офицер в одном небрежно, наспех наброшенном на плечи кителе, потеряв фуражку, петляя по снегу, бежит к стрелке.
Стреляет Лазарев. С трудом ворочает тяжелым пулеметом.
Офицер добегает до стрелки и поднимает рычаг. Стрелка переведена.
Лицо Лазарева. Он стреляет.
Очередь прошивает немца. Он падает на рычаг стрелки. Под тяжестью немца медленно опускается рычаг.
Со щелчком переключается, становится в предыдущее положение рельс. В ту же секунду колеса вагона проскакивают стрелку.
Вагоны проплывают над стрелкой, над провисшим на рычаге стрелки немецким офицером. Мундир на офицере горит.
Стучат колеса мимо стрелки. Быстрее и быстрее.
Пули выбивают щепу из деревянной дверцы рядом с Лазаревым. Лазарев съеживается на ступеньке.
Падает, кувыркаясь, по лестнице, потом падает в снег, шипит, как раскаленный утюг, пулемет.
Лазарев, скорчившись, сползает по лестнице. Он видит… окутанный облаками пара паровоз, состав которого вырывается из узкой горловины станции и теперь уходит вдаль, набирая скорость.
Лазарев секунду стоит качаясь, потом тяжело бежит по рельсам. Пули опять попадают в него. Он бежит, уже смертельно раненный, на почти негнущихся ногах.
Перепачканное сажей лицо бегущего Лазарева закрывает экран.
Лазарев делает несколько последних шагов и падает вперед на камеру, открывая за собой охваченную огнем станцию, затянутую клубами дыма, и пустые, ускользающие вдаль рельсы и небо в мареве пожара.
Солнце. Весна. Яркие солнечные лучи отражаются в большой медной трубе. В грузовике везут инструменты военного духового оркестра. Беспрерывно летят самолеты. Идут танки, пушки, грузовики. Бесконечная колонна войск. «На Берлин. На Берлин». Обгоняя колонну, мчится «виллис» с офицерами. «Виллис» едет, разбрызгивая весенние лужи. Перед «виллисом», неловко развернувшись и перекрыв часть шоссе, стоит застрявший грузовик. Его колесо засело в воронке на дороге, несколько солдат суетятся вокруг грузовика. Подкладывают под колесо доски и ветки.
— Растяпы! — кричит полковник, привстав на переднем сиденье. Полковник совсем молод и, очевидно, поэтому кричит больше чем нужно.
— Левее надо было брать… Кто старший?
Один из людей у грузовика оборачивается. Это Локотков. Худой, в выгоревшей гимнастерке, с помятыми капитанскими погонами. На груди у него ордена, медали.
— Елки-палки! — орет полковник. — Локотков, ты?
Он выпрыгивает из «виллиса», подбегает к Ивану Егорычу.
— Ну, что смотришь? Не признаешь? Большаков я, Гена Большаков, лейтенант!
— Не признаю, товарищ полковник.
— Ты нас в сорок первом под Галаховкой из окружения выводил… в августе…
— Многих выводил, товарищ полковник, — вежливо, даже как будто виновато говорит Локотков. — Всех не упомнишь.
— Ах, Иван Егорыч! Золото ты мое! — Полковник обнимает Локоткова, тискает его своими ручищами. — Я ж тебя всю войну вспоминал, искал… Дай поцелую!
Они обнялись. Потом полковник отступает на шаг, оглядывает Локоткова.
— А ты чего это только в капитанах?
— Не дослужился, значит, — улыбается Локотков. — Зато наша артиллерия по Берлину бьет. Я на это вполне согласный.
Медленно подъезжает «виллис» полковника.
— Товарищ полковник! Давайте, христа ради, опаздываем, — плачущим голосом кричит офицер из машины.
— Вот что, — говорит полковник. — Я про тебя маршалу напишу. Как ты нас выводил. Сколько народу спас…
— Товарищ полковник! — снова зовут из «виллиса».
Полковник бежит к машине.
Полковник садится.
— Напишу! Маршалу напишу! — кричит он, проезжая мимо Локоткова.
Иван Егорыч стоит на дороге. Смотрит вслед «виллису». Потом идет к своему грузовику, вокруг которого по-прежнему копошатся солдаты. Берется за кузов.
— А ну, давай, други-товарищи, — говорит он. — Раз-два, взяли! Еще раз! Е-еще взяли!
Мокрое от пота лицо Локоткова, который толкает грузовик:
— И-и-раз! И-и-взяли! И-и-и-разом! И-и-и-взяли!