Его обогнал Потепалов. Он. размашисто вышагивал вразвалочку, носки — внутрь, пятки — врозь, как ходят боксеры. Обогнал и не оглянулся. Виктор с усмешкой посмотрел ему вслед.
В самолет он поднялся чуть ли не последним. Черноволосая стюардесса провела его в центральный салон, огляделась. Все места были заняты, кроме одного, рядом с Потепаловым.
— От судьбы не уйдешь, — усмехнулся Виктор и плюхнулся в кресло.
Потепалов пыхтел, то и дело вытирал мокрую, багровую шею платком. В другой руке он держал какую-то книжку.
— Детектив? — спросил Виктор, самим вопросом давая понять, что не хочет ссориться с ним и даже вроде бы просит у него прощения.
— Нет, — ответил Потепалов.
Затрещал микрофон, и голос стюардессы, окрашенный металлом, сообщил, какой рейс будет выполнять самолет, сколько времени он будет находиться в полете и фамилию командира корабля.
— Николай Иваныч, у тебя родственников много в Москве? — Виктор снял пиджак, забросил его на сетку, посмотрел в иллюминатор.
— Жена, две дочки и бабка…
— Бабка? — удивился Виктор. — Сколько ж ей лет?
— Девяносто.
— Ого! А мать и отец где?
— Погибли на войне… Что это тебя любопытство разбирает? — холодно спросил Потепалов.
— Уж и спросить нельзя. — Виктор отвернулся, стал смотреть в другую сторону.
Почти рядом с ним, чуть впереди, сидела величественная старуха с высокой, сиреневого цвета, прической. Виктор видел ее профиль и длинные, худые руки. На костлявых пальцах сверкали кольца, алчно вспыхивали бриллианты. Колец было очень много, по нескольку штук на каждом пальце. Руки перелистывали журнал. Моды. К старухе подошла стюардесса, почтительно наклонилась, что-то громко произнесла по-английски.
— А у тебя? — вдруг услышал он голос Потепалова.
— Что — у меня? — не понял Виктор.
— Родители?
— Мать и отчим… бабка тоже была, померла четыре года назад…
— А отец?
— Погиб… Мать бригадиром на сахарном заводе работает… Отчим прорабом на стройке…
— Ты вот что… — Потепалов помедлил. — Мой тебе совет… Возвращайся к Герману Павловичу.
— Это еще зачем? — ерепенисто спросил Виктор.
— Ну… мой тебе совет…
— Пусть детишек воспитывает… — жестко ответил Виктор и нахмурился. — Да и не возьмет он меня обратно…
От тягучего гула заложило в ушах. Самолет задрожал на взлетной дорожке, побежал, набирая скорость.
…Поезд пришел в Москву под вечер. Степан Егорыч выбрался из вагона, буркнул на прощание проводнице: «До свидания» — и двинулся по перрону к выходу в город. Молчаливые прохожие торопливо обгоняли его, задевали локтями, толкали. Степан Егорыч оглядывался по сторонам.
Площадь перед вокзалом была запружена людьми. Стадо машин скопилось в центре. У стоянок такси тянулись очереди с чемоданами, узлами, корзинами. Зажглись фонари, и опять стало светло, только свет был какой-то желтоватый, призрачный.
У выхода из вокзала тянулся длинный ряд деревянных прилавков, и там продавались цветы. Они стояли в корзинах и ведрах, кучами лежали прямо на прилавках. Тюльпаны, гладиолусы, сирень, астры, розы.
Степан Егорыч медленно пошел вдоль прилавков, выглядывая букетик поприличнее. Дородные, плечистые продавщицы протягивали ему розы и астры:
— Гражданин, розочки чайные, загляденье… сон!
— Товарищ, астры, астры…
— Почем розы? — спросил Степан Егорыч, останавливаясь напротив одной из продавщиц. Несмотря на жару, одета она была в телогрейку и грязный белый халат сверху.
— Рубль штука… А вот эти по семьдесят пять копеек…
— Давай рублевые! — Степан Егорыч крякнул и полез за деньгами.
— Сколько?
— Сто штук! — сказал Степан Егорыч и сам испугался своих слов.
— Ой, товарищ драгоценный, у меня столько и не наберется! — Продавщица даже присела.
— Сколько наберется, — сразу помрачнел Степан Егорыч.
Продавщица собрала целую охапку роз, долго скручивала ее бечевкой, исколола все руки. Потом завернула эту охапку в несколько газет. Зрелище было внушительное. Степан Егорыч расплатился с ней, обеими руками осторожно обнял охапку цветов и пошел по площади. Прохожие оглядывались на него. Кто-то засмеялся.
В метро Степан Егорыч проходил через турникет, подняв над головой охапку.
— Как же тебя так угораздило-то, милый? — сочувственно проговорила контролерша, стоявшая у турникетов. — Небось всю получку махнул.
Когда он спускался по эскалатору, то чувствовал, что опять все пассажиры смотрят на него.
— Откуда дровишки? — спросил молодой парень, ехавший с девушкой, и громко засмеялся. — Из личного саду, вестимо! Жена, слышь, торгует, а я отвожу! — он ехал на эскалаторе в противоположную сторону.