Как раз когда он нашел интересный кадр и даже присел на корточки, приставив к глазу аппарат, за спиной раздался насмешливый голос:
— Едва утро — он уже щелкает, точно помешанный.
Мишка, не шелохнувшись, сделал два снимка, только
тогда разогнулся. Сзади стоял рослый, крепкого сложения парень, одного с Мишкой возраста. Генка Куликов. Поздоровавшись негромко, пошли рядом.
— Ты лучше поснимай, как я прыгаю, — сказал Генка. — Знаешь какой класс может получиться? В любом журнале на первой обложке напечатают.
— Эту бодягу все снимают, — довольно равнодушно отозвался Мишка.
— Не у всех фирменно получается. Вот ты попробуй.
— Неинтересно.
— Ну и дурачок. Кому твои пейзажи нужны?
— А я для себя снимаю.
— Ну и лопух. Мог бы приличные бабки заколачивать.
— Сколько мне надо, имею. Это ты у папашки выпрашивать привык, — так же сухо и независимо отвечал Мишка.
Они свернули в переулок, в глубине которого стояла красного кирпича, старая шестиэтажная школа. Со всех сторон к ней стекались разновозрастные ученики.
— Мне тут предложили полное снаряжение, фирма, — с ноткой грусти сказал Генка. — Красота — застрелиться можно. А башлей — ни шиша… Опять придется у фатера клянчить…
— А сколько надо? — поинтересовался Мишка.
— Шесть сотен.
— Фию-ить! — присвистнул Мишка. — Каждый сходит с ума по-своему.
— Зато какая фирма!
— «Адидас»?
— Сам ты «Адидас», деревня. «Адидас» формы для прыгунов не делает. И лыжи не делает. Олимпийские чемпионы в таких прыгают! Шведская фирма… — снова вздохнул Генка.
— Тебе до олимпийского чемпиона совсем немного осталось, — язвительно заметил Мишка.
— Ты свое вшивое остроумие для другого побереги, — разозлился Генка.
— Не злись, я любя, — улыбнулся Мишка. — Достанешь ты башли на эту фирму, чего скуксился?
— Фатер не даст, черт бы его побрал.
— Через матушку действуй, — посоветовал Мишка.
— Уже пробовал — не получается. Он как узнал, что я этот дурацкий математический кружок бросил — совсем взбесился. Каждый день с душеспасительными беседами лезет… А че мне эта математика? Как козе баян.
— Козе баян действительно ни к чему, — засмеялся Мишка.
— Мальчики, ку-ку! — раздался за их спинами веселый девичий голос.
Ребята разом обернулись — перед ними стояла беловолосая, в дубленке и модных сапожках, смеющаяся Аня.
— Привет, неотразимая! — Генка сразу забыл свои горести, расплылся в улыбке. — На тебя глядя, ослепнуть можно!
— Дураки, для вас стараюсь! Мишка, сфотографируй!
— Не стоит. На пленке хуже получится.
— Нет, сфотографируй! — Аня капризно топнула ножкой.
— Щелкни, козел, тебя леди просит! — Генка встал рядом, по-хозяйски обнял ее за плечи.
Они были под стать друг другу: оба рослые, красивые и жизнерадостные. Белозубые улыбки сверкали на лицах.
— Жизнь из вас прямо фонтаном бьет, — с иронией произнес Мишка и щелкнул фотоаппаратом. Потом подумал и приложился к глазку второй раз, и в тот момент, когда раздался второй щелчок, Генка успел проворно поцеловать Аню, обняв ее второй рукой.
— Получилось? — засмеялась Аня, высвобождаясь из Генкиных объятий.
— Получилось… Детям до шестнадцати и после сорока смотреть не разрешается.
— Значит, папе с мамой не покажем! — вновь засмеялась Аня. — А ты со мной не хочешь сфотографироваться, Мишка? Пускай Генка щелкнет!
— Это вам не игрушки. — Мишка защелкнул кнопку на крышке кожаного футляра и зашагал к школе.
— Слушай, почему он всегда такой хам? — совсем не обидевшись, спросила Аня.
— Без отца живет, сирота невоспитанная! — весело ответил Генка, и они побежали догонять товарища.
— …Вот это здорово… И это… Где подсмотреть умудрился?
— У прудов, в скверике… случайно…
— Здорово, Михаил, молодец… настроение есть… В изображении даже характеры есть, судьбы… И все схвачено точно и неожиданно. Ты понимаешь, о чем я?
— Понимаю…
— Из тебя толк может получиться. Но быть настоящим художником — это бесконечная работа души и сплошные мучения… Запомни.
— Вы мне об этом тыщу раз говорили.
— И еще тыщу скажу, не повредит.
Руководитель фотостудии Сергей Матвеевич, человек уже немолодой, лет пятидесяти, внимательно рассматривал фотографии, принесенные Мишкой, некоторые откладывал в сторону.
— И этот снимок хорош. Когда снимал, утром?
— Нет, часа в четыре, еще светло было…
— Слушай, а почему ты так мало портретов снимаешь?