— Почему — злой? — Мишка посмотрел на нее с недоумением.
— Не знаю… мне так кажется…
— Может быть, — неожиданно согласился Мишка. — В наше время добреньким приходится плохо.
— Почему? — теперь спросила Аня.
— Все за их счет проехаться хотят… за дураков считают… оскорбляют… как мою матушку, например…
— Все-таки мне больше нравятся добрые, чем злые.
— Мне тоже, — сказал Мишка.
— Потому что можешь проехаться за их счет? — насмешливо спросила Аня.
— Этого за мной никогда не водилось, — нахмурился Мишка.
— Извини… просто у меня настроение ужасное… Все ломаю голову, где достать деньги. Ведь это я подначила Генку на машине поехать. Покататься захотелось, дура чертова… — Аня быстро пошла вперед, опустив голову.
— Ань, я могу достать рублей семьдесят… — Мишка догнал ее. — Но ведь это вас не спасет?
— Не спасет… Где же Генка? Может, зайдем к нему, а, Миш?
— Я к нему не пойду. Никогда, — твердо ответил Мишка.
— Почему?
— Есть причины… — Он посмотрел на часы. — Извини, Ань, меня в детском саду ждут… Родители с детьми, снимать их надо. Хочешь, вечером увидимся.
— Не смогу. Пока… — Аня быстро пошла по заснеженной аллее.
…Придя с работы, Валерий Юрьевич долго и тщательно мыл в ванной руки. Жена Лена постучала в дверь:
— Валера, ужин на столе.
— Иду, иду… — отозвался Валерий Юрьевич, вытирая руки.
…Генка валялся на кожаном диване в своей комнате, тоскливо смотрел в потолок, слушал музыку. На голове были укреплены большие наушники с толстыми резиновыми прокладками.
…Валерий Юрьевич вошел на кухню, глянул на пустой стул, за которым должен был сидеть Генка, спросил:
— Что, Геннадия до сих пор нету?
— У себя в комнате, — ответила мать, возившаяся у плиты. — Расстроен чем-то. Я спрашивала — молчит.
— Двоек, наверное, нахватал… — Валерий Юрьевич пошел по коридорчику квартиры к комнате сына, постучался и открыл дверь.
Генка в той же позе лежал на диване. На голове — наушники.
— Пошли ужинать, — сказал отец.
Генка даже не взглянул на него. Тогда Валерий Юрьевич подошел к дивану и снял с его головы наушники:
— Я сказал, ужинать пошли.
— Спасибо, не хочу. — Генка хотел снова надеть наушники, но отец не дал, положил их на колени, присев рядом на диван.
— Случилось что-нибудь, Геннадий?
— Почему обязательно что-то должно случиться? — пробурчал Генка, отводя взгляд в сторону. — Просто плохое настроение.
Валерий Юрьевич помолчал, снова спросил:
— Так что все-таки случилось? Двоек нахватал? Морду набили? Девушка на свидание не пришла? — Отец чуть усмехнулся.
— Ни то, ни другое, ни третье, — ответил Генка. — Сказал же — просто плохое настроение.
— В математическом кружке был?
— Нет…
— Почему? Ты же обещал, что снова начнешь ходить.
— Я не чувствую никакого интереса к математике.
— А к чему ты чувствуешь интерес, к этому? — Валерий Юрьевич взял спортивный журнал, лежавший на полу, поднял его. На обложке был изображен парящий в воздухе прыгун с трамплина. — Пойми, если человек ничего другого, кроме этого, в жизни не умеет, он… бездумный кретин.
— Может, и я бездумный кретин.
— Послушай, Геннадий, я устал повторять: для мужчины в жизни главное — его дело. Которое обеспечит ему будущее, уважение окружающих и будет приносить ему духовное удовлетворение.
— А мне это занятие приносит духовное удовлетворение.
Отец задумчиво прошелся по комнате, от стола к двери.
— Ты думал, что с ними бывает потом?
— С кем?
— С твоими чемпионами? С летающими лыжниками, боксерами, штангистами, хоккеистами. Когда им, к примеру, перевалит за тридцать? Если они раньше не становятся инвалидами.
— А че тут думать… Живут, работают…
— Кем?
— Ну мало ли… у нас безработицы нет.%
— Не ерничай. Физкультурниками работают. При школах и домах отдыха! Это еще повезет, если тренером в какое-нибудь спортивное общество возьмут. На 180! До гробовой доски!
— Ну и что? — простодушно взглянул на него Генка.
— Ты женишься, заведешь детей. На что ты будешь содержать семью?
— На богатой женюсь, — усмехнулся Генка.
В дверь постучала мать:
— Ребятки, ужин стынет!
— Сейчас! — отозвался Валерий Юрьевич и вновь задумчиво заходил по комнате, снова заговорил устало: — Послушай, Геннадий… Мне сорок три, а я уже доктор наук. Ты хоть раз задумывался над этим? Чего мне это стоило?
— Ты талантливый, пап, а я — нет… — миролюбиво проговорил Геннадий и даже улыбнулся. — Ну че тут сделаешь?