— Нда-а, брат, переубедить тебя почти невозможно… Мне жаль тебя, честное слово. Жаль твою будущую скудную, тупую жизнь… Ты когда-нибудь спохватишься, но будет поздно. Будешь тогда винить во всех своих неудачах окружающих и оправдывать себя… — Блуждающий взгляд отца упал на стол, заваленный журналами и магнитофонными кассетами; и вдруг он увидел кинокамеру: — А это еще что?
Он взял ее в руки, расстегнул футляр, рассматривал с удивлением:
— Дорогая вещь. Откуда она у тебя?
— Да так… взял у одного кента…
— Как это — взял? — Валерий Юрьевич заметил, как смешался сын, как испуганно юркнули в сторону его глаза, и, почувствовав неладное, переспросил: — Как это — взял? Кто мог дать тебе такую дорогую вещь? Зачем?
— Нужно было… — промямлил Генка.
— Зачем? Что ты собирался снимать?
— Ну, это… тренер попросил… сказал, что будет снимать наши прыжки… — так же неуверенно проговорил Генка.
— Придумай что-нибудь поумнее, — сказал отец. — В любом спортобществе есть кинокамеры и люди, которые умеют снимать… — Он молча походил по комнате, взглянул на сына, сидевшего теперь на диване опустив голову. — Ну, придумал?
Генка молчал.
— Почему ты молчишь, Геннадий? — Валерий Юрьевич встревожился еще больше.
— А чего говорить-то?
— Откуда у тебя эта кинокамера?
— Сказал же, взял у одного человека…
— Кто этот человек? Как его зовут? Телефон?
— Зачем тебе?
— Я ему позвоню. Потому что я тебе не верю.
— Да зачем, папа? — Генка поднял на отца умоляющие глаза.
— Я по твоим глазам вижу, что ты врешь. Интересно все же знать, какой полоумный дал тебе такую дорогую вещь. Даже на время.
Генка молчал как проклятый. В дверь снова постучали:
— Валерий? Гена? Чем вы там занялись? — Мать приоткрыла дверь, заглянула: — Ну что вы в самом деле? Все остыло давно.
— Сейчас, Лена, сейчас. У нас важный мужской разговор.
— А после ужина его нельзя продолжить?
— Нет, — отрезал Валерий Юрьевич.
— Что-нибудь случилось? — встревожилась мать и вошла в комнату.
Отец и Генка молчали, наконец Генка пробурчал:
— Да ничего не случилось… Подняли панику…
Отец спрятал камеру за спину, другой рукой обнял мать за плечо, мягко выпроваживая ее из комнаты:
— Леночка, дорогая, оставь нас, пожалуйста. Мы тебе все потом расскажем, не беспокойся.
Мать неохотно вышла, сказав:
— Господи, нужны мне ваши секреты. Я телевизор пошла смотреть. Ужин сами разогревайте.
— Долго молчать будем, Геннадий? — Отец плотно закрыл дверь и даже накинул крючок.
— А че говорить-то? — Генка изнемогал от собственного бессилия.
— Где ты взял кинокамеру? И зачем?
Генка до крови разодрал заусеницу на большом пальце, но продолжал ковырять. Вдруг вскинул голову — в глазах у него стояли слезы:
— Ну украл! Устраивает тебя?
— Что? — Отец даже пошатнулся, будто его ударили. — К-как? К-как украл? Что м-мелешь, Геннадий? — В голосе были испуг и растерянность. — Ты что, пьян, что ли?
— Ничего не пьян! — уже зло и с отчаянием отвечал Генка. — Украл — и все!
— Фу ты, черт… — Отец обессиленно опустился на диван. — Кошмар какой-то… Где ты ее украл?
— В школе… в фотостудии… — Оттого, что правда наконец сказана, Генке стало легче. Будто каменная глыба свалилась с души.
— Зачем? — отрешенным голосом спрашивал отец. Генкино признание словно придавило его непомерной тяжестью. Он даже сгорбился, левой рукой взялся за грудь — закололо сердце.
— Деньги нужны были.
— Зачем?
— На ремонт машины… — Генка выдавал «по чайной ложке».
— Та-ак… Кажется, у меня будет инфаркт от обилия информации. Какой машины?
— Я машину разбил… Аньки Чернышовой, одноклассницы… Вернее, машину ее отца.
— Чудесно… Каким же образом ты умудрился это сделать? — Отец старался сохранить спокойствие.
— Ну, мы захотели немного прокатиться…
— «Немного прокатиться»… чудесно… На чужой машине. Не имея прав… И что же?
— Что, что! Разбили машину, еще чего? Анькин отец в командировке. Нужно починить машину до приезда Анькиного отца.
— И ты решил украсть камеру в школе? Чтобы продать?
— Да.
— Кто тебе это посоветовал?
— Никто.
— Говори правду! — повысил голос отец.
— Я сказал — никто.
— Сам додумался до этой гениальной идеи?
— Ну, сам…
— Молодец, хорошо голова работает. А говоришь, талантов нет. Есть талант! Вора талант! Наклонностей нет? Есть! Воровские! Только непонятно одно — почему все это у моего сына? Я уж решил, что ты просто потенциальный неудачник, а ты… удивил, ничего не скажешь, удивил…