— Понял ты, медведь? — сказала Тоня. — Блеск и красота!
— Папа был помешан на Достоевском, а у него, помните, в «Идиоте» Аглая? Вот когда я родилась, он и произвел меня в Аглаи. Даже маму не стал спрашивать. Мечтал, что я буду артисткой, три раза в театральное училище поступать заставлял… А потом до самой смерти никак не мог смириться, что его дочь Аглая — простая гримерша в театре. Даже плакал по ночам… — Аглая Антоновна опять как-то беззаботно-покорно махнула рукой и рассмеялась. — Как я его тогда жалела, мучилась, что не оправдала его надежд…
— Ты не простой гример, Глашенька! — воскликнула Тоня. — Ты лучший в мире гример! Художник! Талант!
…Свадьба шумела в большом зале ресторана. За длинными столами, поставленными буквой «Т», сидело довольно много гостей.
Мишка суетился возле молодых, то и дело щелкал камерой. Когда они церемонно поднимались и целовались при тосте «Горько!». Когда разговаривали с родителями. Когда им подносили свадебные подарки…
— Э-э, парень! — позвала Мишку подвыпившая компания с угла стола, видимо, друзья жениха. — И нас сними!
— По уговору я снимаю только жениха с невестой и родителей, — сухо ответил Мишка, с неприязнью посмотрев на захмелевших ребят.
— Брось! Не кобенься! Снимай давай! Не обидим! Сколько тебе? Четвертной хватит? На! — И один из ребят уже совал ему скомканный четвертной, и Мишка, нахмурившись, все же взял его и сказал:
— Снимки отдам жениху.
— Когда, когда?!
— Послезавтра…
А за столом опять закричал кто-то: «Горько-о! Ох, как горько-о! Подсластить надо!», и Мишка побежал к президиуму стола, потому что смущенные жених с невестой уже встали и целовались…
— …Очень хорошие были снимки, Миша, — говорила заведующая детским садом, миловидная, средних лет женщина в белом халате. Она сидела за столом в своем кабинете. На столе — фаянсовый кувшинчик с тремя живыми гвоздиками, настольный календарь, небольшая стопка деловых бумаг.
— Я рад, — скромно сказал Мишка, стоя перед столом с сумкой через плечо и фотоаппаратом на груди.
— Вот деньги за снимки. Возьми, пожалуйста.
Мишка взял деньги, пересчитал, сказал:
— Здесь больше, чем нужно. — И положил на стол десять рублей. — Мы договаривались по три рубля за снимок. Значит тридцать рублей.
— Нина Сергеевна, мама Степы черненького, была так довольна снимком, что добавила тебе еще десять рублей.
— Нет. Передайте ей спасибо, но денег лишних не надо, — твердо ответил Мишка.
— Ну что ж… Ты молодец, Миша… Завидую твоей маме. — Заведующая смотрела на Мишку с нескрываемым удовольствием и симпатией. — Скажи, а куда ты деньги деваешь? Прости за нескромный вопрос.
— Да расходятся… — вздохнул Мишка. — Матери отдаю… на пленку, на бумагу… себе по мелочи… Ботинки вот вчера новые купил. — И он чуть выставил вперед ногу в новом ботинке…
— Ты молодец, — уже твердо сказала заведующая. — Где тебя искать, если еще раз понадобишься? Я тебя всем рекомендовать буду.
— Запишите телефон, пожалуйста…
…Мишка осторожно открыл дверь и прошмыгнул в прихожую. Снял пальто, разулся, положил на пол сумку. На кухне шумели гости. Мишка услышал громкий голос Федора Семеновича:
— А где твой сын, Глаша? Гуляет до сих пор?
— По делам своим ходит. Он у меня деловой, учится, фотографирует.
— Нас бы сфотографировал на память, а? Всех вместе! А то народных да заслуженных во всех газетах печатают, а рядовых трудяг артистов только на юбилей семидесятилетия!
Люба и Тоня рассмеялись.
— Сыграй лучше, Федя, — попросила Глаша. — А мы споем, а, девочки?
Мишка подхватил сумку и прошмыгнул в свою кладовку, зажег свет, закрыл дверь и накинул крючок…
За стеной, на кухне, слышалась гитара и негромкие голоса Тони, Любы и Аглаи Антоновны:
Потом гитара и голоса умолкли, и артистка Тоня со вздохом сказала:
— К сожалению, девочки, половину жизни мы уже прожили — что верно, то верно.
— Лучшую, — добавила Люба, — весенние годочки…
— И ни славы, ни денег… — язвительно добавил Федор Семенович.
— Да что вы, господи, вот дурехи какие! — послышался голос матери. — Зато у вас семьи есть, дети растут, согласие в доме, мужья непьющие — разве не счастье?
Мишка на эти слова только усмехнулся и стал вытаскивать из ванночки проявившиеся свадебные фотографии, бегло посмотрел на одну, вторую, с брезгливой гримасой бросил их в ванночку с закрепителем.