— Во сколько натырил! Катьке с Валькой… они и не ели таких никогда…
— Слышь, Володь, а давай на целину махнем, а? — вдруг предложил Робка. — Денег заработаем… Или куда-нибудь с геологами, а? В тайгу… Девятый класс закончим и поедем, а?
— «А я еду, а я еду за деньгами — на хрена мне эти запахи тайги!» — шутливо пропел Богдан и добавил печально:
— Не-е, надо матери помочь, сестренок на ноги поставить… На отца надежда плохая…
— Будешь оттуда деньги присылать.
— Не, я Москву люблю… никуда не хочу — дома хочу…
— Эх, Вовка, скучный ты, как штаны пожарника, — вздохнул Робка. — Полное отсутствие фантазии.
— А ты романтик прохладной жизни, — усмехнулся Богдан. — Ты с Милкой всерьез ходишь или так просто?
— Тебе-то что?
— Мне-то ничего. Гаврош узнает — плохо будет. Это же его кадр, а не твой.
— Он ее купил, что ли?
— Он с ней раньше ходил, — упорствовал Богдан.
— А теперь я с ней хожу. Она сама этого захотела.
— Ну гляди, Роба… найдешь на свою голову приключений.
— Не каркай… Домой пошли лучше…
…На улице стояла полная весна. Сияло жаркое солнце, на деревьях зеленели первые листы, звенели мальчишечьи голоса. Ох, как тяжело учиться во вторую смену! День в самом разгаре, столько жутко интересного происходит на улице, а ты вынужден томиться в душном классе.
— Совсем от весны одурели? — усмехался историк Андрей Викторович.
— Погода шепчет — бери расчет, езжай на море, — ответили с галерки.
— Успеете, наездитесь. Кто «пятерку» в четверти заработать хочет?
Класс выжидающе молчал.
— Если до звонка кто-нибудь напишет на доске сто исторических дат, получит «пять» в четверти. Есть желающие?
— А если не напишет? — спросил кто-то.
— «Двойка» в четверти, — усмехнулся историк. — Как говорится: или пан, или пропал.
— Любые даты писать можно? — спросил Робка.
— Хочешь рискнуть? Любые.
Робка встал и не спеша направился к доске.
— Пока он писать будет, мы с вами поговорим о начале первой мировой войны…
Голос учителя постепенно затихал, и наконец Робка остался в полной тишине. Задумавшись, держал кусок мела. Потом начал быстро писать, постукивая мелом о доску. Историк рассказывал о первой мировой войне и время от времени оглядывался на Робку. Тот писал, не останавливаясь, мел крошился, сыпался на руку, на пол, росла колонка цифр. Вдруг взгляд Робки упал на окно, и то, что он увидел… Неужели ему показалось? Робка шагнул к окну…
Нет, он не ошибся. Через переулок, напротив школы, стояли Милка и Гаврош: Они о чем-то разговаривали. Вот Гаврош взял ее за руку и почти насильно повел за собой, но Милка вырвала руку, остановилась. Гаврош пошел на нее, сжав кулаки и говоря что-то угрожающее, а Милка, видно, отвечала, отчего Гаврош злился еще больше. Потом Робка увидел Вальку Черта. Он стоял в нескольких шагах от них, на углу бревенчатого двухэтажного дома, засунув руки в карманы и покуривая папиросу.
— Так что, как видим, первая империалистическая война была несправедливой со стороны всех воюющих государств… — рассказывал историк.
Богдан, Костя и другие ученики с недоумением смотрели на Робку, неподвижно стоящего у окна. Почему он не пишет?
— Звонок скоро, козел, чего стоишь? — прошипел Богдан.
— Богдан, может, ты хочешь написать сто дат? — спросил историк.
— Я? — испугался Богдан. — Я не-е…
— Тогда молчи и слушай. Или двойку схлопочешь.
Робка увидел, как Гаврош ударил Милку по лицу наотмашь. У Милки даже голова дернулась назад. Робка издал горлом непонятный звук и ринулся из класса.
— Шулепов, ты куда? — только и успел спросить историк, потом вздохнул и вывел в журнале напротив Робкиной фамилии жирную «двойку». Потом встал и подошел к окну. И следом за ним все ученики кинулись к окнам.
…И все увидели плачущую девушку на другой стороне переулка. А над ней нависал парень и выговаривал что-то злое, сжимая кулаки.
Потом из школы вылетел Робка. Историк увидел его, когда он пересекал переулок. Робка подлетел к парню и девушке и встал между ними, даже оттолкнул парня. Девушка, видимо, испугалась за Робку, попыталась встать между ними, даже отодвинуть Робку, но тот упрямо стоял на месте, загораживая парню дорогу.
— Это же Гаврош! — громко сказал Богдан и кинулся к двери.
Возникло секундное замешательство — ученики смотрели на учителя.
— Что стоите? Выручайте товарища, — серьезно сказал он. И почти весь класс ринулся к двери, грохоча ботинками и толкаясь. Нахмурившись, историк смотрел, как в переулке Робка дерется с плечистым крепким парнем, который выглядел старше и опытнее в драке. Девушка что-то кричала, пыталась загородить Робку, но тот парень легко отшвыривал ее в сторону и бил Робку расчетливыми тяжелыми ударами. А неподалеку другой парень наблюдал с безучастным видом, попыхивая папиросой. Переулок был пустынен, и редкие прохожие поспешно переходили на другую сторону и прибавляли шаг.