Когда я видел в школе моего учителя, та сцена тут же всплывала в моей памяти, и ужасное ощущение возвращалось. Я старался не думать об этом, но это не помогало. Тогда я решил поговорить с сестрой.
– Тебе все еще нравится господин Цуда? – спросил я.
Мы были с ней вдвоем и ели на ланч спагетти с говядиной. Мне показалось, что момент самый подходящий. Забавно, но после стольких лет я до сих пор помню, что мы ели в тот день.
На ее лице ничего не отразилось.
– Почему ты спрашиваешь об этом?
– Ты мне говорила, что он твой тип.
– Он и вправду мой тип. Мы с ним были бы хорошей парой, правда?
Я молчал, а она смотрела на меня, ожидая ответа. Она словно бросала мне вызов.
– Он старый. – Я ковырял вилкой спагетти. – Такое впечатление, будто ты ходишь на свидания с отцом.
– Не говори глупости. Для этого он должен был бы стать отцом в шестнадцать лет.
– Ты только что сама признала, что он вдвое старше тебя.
– Когда мы станем старше, разница не будет казаться такой большой, – настаивала она. – Скажем, женщине пятьдесят три года, а мужчине шестьдесят девять.
Я не верил своим ушам, слушая ее рассуждения.
– Но ведь тебе семнадцать, а ему тридцать три. Это нехорошо.
Она хмуро смотрела на меня.
– А еще он женат, – добавил я.
Сестра вскочила из-за стола и вышла. Я пожал плечами и продолжил есть. Мне казалось, что я остановил ее и не дал погрузиться еще сильнее в проблемные отношения. Такие вещи просто недопустимы.
На следующий день она держала себя так, словно того разговора и не было. Она ничего не говорила, и я тоже ничего не говорил. Мы больше не возвращались к этой теме. Все было хорошо, или так мне казалось, но через несколько недель она приготовила на ланч лишнюю порцию.
– Сегодня я не смогу пообедать с тобой, – сообщила она. – Я приготовила рис карри. Ты сумеешь его разогреть?
– Да, сумею. – Я кивнул.
Обычно мы с ней обедали вместе, и это было необычно, но мне даже не пришло в голову спросить, куда она собиралась пойти. А надо было бы сообразить, что что-то не так.
В шесть часов я разогрел приготовленную сестрой еду. Моя тарелка одиноко стояла на столе, да и рис карри казался не таким вкусным, как обычно. Я выбросил половину в контейнер для мусора, взялся за домашнюю работу и разложил учебники по всему столу, заполняя пустоту. Я сидел над уроками, пока у меня не стали слипаться глаза. Когда я пошел спать, сестра все еще не вернулась домой.
Среди ночи меня разбудил необычный шум.
Я встал и пошел на этот звук. Он привел меня на кухню. Свет не горел, занавески были задернуты, мои глаза медленно привыкали к темноте. Сестра сидела на полу. Я подбежал к ней.
– Что случилось? – спросил я.
– Ничего, – прошептала она. – Все в порядке, Рен. Иди спать.
Даже в темноте я разглядел сверкавшие полоски влаги на ее щеках.
– Почему ты плачешь?
– Нет, что ты. – Она вытерла лицо рукой. – Я не плачу.
– Что случилось?
– Ничего.
Я сжал кулаки.
– Это все он виноват, да?
Она не ответила и продолжала плакать. Я пошел к себе, оделся и уже подходил к двери, когда сестра схватила меня за руку.
– Ты куда направляешься? – спросила она.
– Хочу разыскать господина учителя, – ответил я. – Я заставлю его извиниться.
Она опустила голову.
– Рен, он не сделал ничего плохого. Это была моя затея, и я ни о чем не жалею. Извиняться никому не надо, так что, пожалуйста, не усложняй ситуацию. Она и так сложная.
Я попытался выдернуть руку, но сестра крепко стиснула ее. Даже удивительно, откуда у нее взялась такая сила. Ведь она была ненамного крупнее меня.
Мы стояли возле двери и молчали. Никто из нас не проронил больше ни слова. В теплой летней ночи громко звенели цикады.
– Отпусти мою руку, ладно? – сказал я наконец. – Я никуда не пойду.
Сестра разжала пальцы, вернулась на кухню, села за стол и закрыла лицо руками. Она не издавала ни звука, но ее плечи сотрясались.
Что мне надо было сделать? Обнять ее за плечи? Это было бы неловко, и я так и не решился.
В ту ночь она выплакалась, по-моему, за несколько лет. Я никогда прежде не видел таких ее бурных слез, даже когда она смотрела телесериалы.
Когда лучи солнца проникли сквозь щели между тяжелыми бархатными шторами, она вытерла лицо и спросила, сколько времени.
– Четверть шестого, – ответил я, взглянув на часы за ее спиной, и тоже спросил, пародируя ее обычный вопрос: – Скажи мне, ты узнала что-то новое?
Она грустно улыбнулась.