23
Сегединский гуляш я люблю, пожалуй, еще больше, чем макароны по-милански. Я съел и попросил добавки. Во рту приятный кисловатый вкус, зубы перемалывают кусочки свинины, и потому я не прислушиваюсь к разговору. Но, услыхав, настораживаюсь:
— У него на следующей неделе день рождения.
— Сколько ему?
— Сорок три…
— Я думала, меньше.
— Он хочет, чтоб мы к нему приехали. Все…
— И я тоже?
— В субботу он дежурит, окончит в десять вечера. В воскресенье утром приедет за нами на машине. И ты, мама, конечно, тоже поедешь.
— К чему? Вам небось одним побыть хочется…
— Мама!..
— Но если ты настаиваешь, ладно… Что ты ему подаришь? Знаешь, Милена, я недавно читала в газете, что продаются очень хорошие лампочки на ночной столик, недорогие… Может быть, лампочку? Ну-ну, не пугайся, откуда мне знать, что теперь дарят мужчинам на день рождения?
— Вполне достаточно двух-трех гвоздик. Владя не терпит никакого пижонства.
— Еще чего! Цветы! Мужчине! Да он тебя с ними выставит. Ну уж, нет. Купим что-нибудь дельное. Что, если рубашку?
— Я сама! Ты, мама, главное, имей в виду, что мы едем…
— Гонзе нужны новые ботинки. Не повезешь же ты его в этих опорках!
Тут вмешался я:
— Ты, ба, не беспокойся: я никуда не собираюсь ехать!
Я оказался в точке пересечения: их взгляды скрестились на мне. Но я продолжаю есть и с набитым ртом говорю:
— В воскресенье открывается ярмарка. Я останусь дома, а вы можете преспокойно ехать.
Они пытаются договориться взглядами, что и как мне ответить. Мама берет кастрюлю, подходит к самому столу и добавляет мне еще гуляша. Я знаю, что она пересиливает себя, чтоб не закричать.
— Ты не можешь целый день оставаться один!
— Почему?
— Без обеда?
— Что-нибудь оставите.
Мы обедаем в гробовой тишине. Потом мама говорит, почти умоляюще:
— Ты можешь сделать это ради меня, Гонза?..
— Я к нему не поеду!
— Что он тебе сделал?
Вместо ответа я только дергаю плечом. Мама ставит пустую кастрюлю в мойку, берет полотенце и медленно вытирает испачканные пальцы.
— Он говорит, что ты — отличный парень!
— Мне это до лампочки…
Вдруг вмешивается бабушка:
— Что ты с ним разговоры разговариваешь? Сказала — и точка… Только где тебе! Балуешь, как пятилетнего ребеночка. Поедет, и все тут!
Я отнес тарелку и ложку, облизал пальцы на левой руке и ледяным тоном заявил:
— Не поеду! Убегу, но к нему вам меня не затащить!
Больше они меня уговаривать не пытаются.
Не успела бабушка протереть мокрой тряпкой стол, как я разложил тетради и стал делать задание по чешскому языку. Это была единственная возможность оградить себя от их уговоров.
Я писал:
«1) Из окна веяло свежестью ночи. 2) Всадник рванул повод, я, взяв с места в карьер, помчался к сосновой опушке. 3) В городе объявляется военное положение…»
И вдруг мне приходит в голову: что бы я подарил Итке ко дню рождения? Книжку? Золотой брелок? Граненый агат, который я сам вмонтировал в расплавленный асфальт, в коробочке из плексигласа?
Я вообще-то не знаю, когда Итка родилась. В понедельник посмотрю в классном журнале, когда день ее рождения. Хорошо бы на будущей неделе. Я бы исполнил ей «Tesoro mio» и подарил коробочку с агатом. Мне ужасно интересно, какое у нее будет лицо. Но у нее рождение наверняка в каникулы. А до этого еще далеко. Могу для нее в тире выиграть розочку. Если попаду в нужную фигурку…
«…Сграть партию в шахматы, отскать нужную книгу, разяснить задачу, изчить иностранный язык…» Я дописал, захлопнул тетрадь, но поленился перечитать упражнения. Наверняка полно ошибок. Ну и пусть!
24
На большой перемене ко мне подошел Воржишек.
— У меня для тебя два сообщения, Гонза!
— Давай выкладывай! — предложил я и разделил ломоть хлеба на две части. Большую я протянул ему. Воржишек без колебаний вцепился в нее зубами.
— Вкусное сало! — похвалил он. — Вы его покупаете?
— Нет, бабушка сама шкварки вытапливает.
— Сразу видно… — Он даже забыл, зачем ко мне подошел, и удовлетворенно помаргивал маленькими глазками.
— Ага! — вспомнил он вдруг, проглатывая еще один кусок. — Значит, во-первых, я достану тебе Иткину фотку, чтобы…
Я его перебил:
— Не ори так громко… не обязательно всем знать!
Он полностью пренебрег моим замечанием.
— Я вчера подарил ее братану автомобильчик. И не позже чем завтра он объявится с ее фото. Уговаривать пришлось черт знает сколько! Ты бы только видел — парень только во втором классе, а его уже не проведешь. Знаешь, что он мне сказал? «Твой, говорит, «роллс-ройс» весь ободранный!» А он у меня стоял с другими машинками в шкафу за стеклом, как на выставке!