В воротах монастыря меня встретил озабоченный иеромонах Агафодор.
– Батюшка, а я приехал за вами! Вы не сообщаете о себе, и братья начали тревожиться. И паломники из Москвы прибыли…
– Все – слава Богу, отец Агафодор! Спасибо, что приехал за мной. Мне кажется, что я попрощался со старцем навсегда, – сказал я, оглянувшись в последний раз на монастырь.
На Новой Фиваиде меня ожидали двое гостей: протоиерей, зрелый, опытный, смотревший изучающим взглядом, и его сын, диакон, улыбчивый и открытый. Что-то их расположило к скиту, потому что в дальнейшем мы еще не раз встречались на Фиваиде, пока протоиерей не остался в братстве, проявив решительность, и не без чудесной помощи Божией.
Через несколько дней, упаковав рюкзак, я поднялся в свою пещеру и пребывал там в молитве и созерцании, не различая день и ночь. А когда спустился в скит, продолжил свою практику. Теперь молитва не отходила от сердца, совершаясь с непостижимой скоростью и я мог усиливать или замедлять ее по желанию. После ночного созерцания и молитвы, которая не прекращалась даже во сне, каждый день представлялся как блаженное зрелище чудесного и прекрасного мира, где лишь тело являлось участником различных событий, а ум находился вне их досягаемости, пребывая с Возлюбленным и Сладчайшим Иисусом. Дух, окрыленный благодатью, стал подобен птице Небесной, не оставляющей в небе никаких следов, как говорил монах Григорий.
Фиваидские отцы сообщили мне, что, пока я отсутствовал, несколько раз звонил архимандрит Пимен. Когда мы созвонились с ним, он передал, что у отца Кирилла воспаление легких и он находится в Кремлевской клинике в очень тяжелом состоянии. Немедленно мы с иеромонахом Агафодором вылетели в Москву. Расторопная инокиня София, вместе с сочувствующим нам знакомым врачом рентгенологом, провели нас к батюшке.
– Отец Кирилл уже ничего не говорит и лежит с закрытыми глазами, – шепотом сообщили нам дежурившие у постели монахини. – Хотя температуры уже нет, не знаем, как вы будете говорить со старцем… Батюшка, отец Симон приехал! – негромко позвали сестры неподвижно лежавшего духовника.
К нашему полному удивлению старец открыл глаза и сел на постели, опутанный трубками и проводами. Монахини поспешили подложить подушки ему под спину. Бледный, худой, измученный болезнью отец Кирилл был по-прежнему красив! Красив той неброской глубокой духовной красотой благодати, которая струилась от него.
– Батюшка, родной! Благодарю вас, батюшка, за все, что вы сделали для меня! Благодарю вас за новую жизнь во Христе, которую вы даровали мне по неизреченной милости Божией! Благословите…
Я припал к его коленкам, обняв ноги руками. Старец светло улыбнулся, сияя глазами, и положил руку мне на голову.
– Отец Симон, отец Симон! Рад тебя видеть, очень рад!
У старца словно прибывали с каждым мгновением силы. Сестры, стоявшие в уголке палаты и женщины-врачи начали плакать. У меня тоже слезы струились из глаз. Я не мог наглядеться на своего любимого старца: «Благодатное солнышко жизни моей, выздоравливай и укрепляйся ради всех нас, любящих тебя, отче дорогой и ненаглядный!» – неслышимые слова выговаривало мое сердце. Я не отрывал взора от сияния мудрых и добрых глаз духовника.
– Ты по-прежнему на Фиваиде? – спросил он, слегка задыхаясь.
– Да, батюшка.
– А как старец Симеон? – тихо проговорил старец своим хрипловатым голосом.
– Лежит возле храма святых апостолов Петра и Павла, отче, под кипарисовым крестом. На Рождество отошел. Отпели и похоронили на Фиваиде.
– Так, так… Царство ему Небесное! Сверстник мой, монах Симеон, да… – Духовник перекрестился. – А где теперь отец Херувим?
– На Кавказе. Уехал туда вместе с братством. А как вы, батюшка? Как себя чувствуете?
Старец снова улыбнулся своей кроткой и чистой улыбкой:
– Душа моя в неизреченной радости возносит Богу хвалу: «Слава в Вышних Богу и на земле сердца – мир Божий, всякий ум превосходящий, и в человецех, душе моей, – неизреченное благоволение…»
Словно ребенок, батюшка восседал среди белых простыней и подушек, как будто в его облике Сам Господь восседал на облаках небесных. В этот миг он был удивительно похож чем-то на Христа, вознесшегося на Небеса…
– Сестры, подарки, несите подарки отцу Симону для Афонских братьев!
Монахини принесли старцу пакеты со сладостями, которые он вручил мне в руки.
– Вам пора отдыхать, батюшка! – строго сказала монахиня, прислуживавшая больному духовнику. – Вам вредно долго сидеть…