– Слава Богу, вы целы?
– Целы, батюшка, только исцарапались в этих зарослях, – ответил Никита.
– А рыба есть?
– С десяток наберется…
Вот видите, мы правильно вышли! – обрадованно сказал Анатолий, прислоняя удилище к стене кельи. – Не подвел мой ориентир!
– Ничего себе «не подвел»… – пробурчал Николай. – Я уже думал, что ночевать в лесу придется…
– А какой у тебя ориентир был, Анатолий?
Батюшка, я ребятам так сказал: «Поднимаемся туда, где птицы поют!»
Все засмеялись.
– Ну и ориентир! Да таких мест вокруг поляны полным полно! – из темноты откликнулся Николай.
– Нет, только одно! – настаивал странник. – Таких мест, чтобы так птицы пели, больше нигде нет! Ну немного промахнулись в темноте…
Наутро мы с Анатолием проводили наших помощников до начала натоптанной тропы, идущей вдоль реки. На обратном пути бородач долго мялся, кряхтел, наконец сказал:
– Отец Симон, есть у меня одно смущение…
– Какое, Анатолий?
– Представьте, до сих пор не знаю, крещен я или не крещен?
– Как же ты все это время причащался?
– Уверен был в своем крещении! А когда начал вспоминать и раздумывать, сомнение и напало. Похоже, меня никто не крестил, мать рано умерла, а родственники ничего не знают. Крестите меня, батюшка, пожалуйста!
Я задумался. От лаврских иеромонахов я слышал, что в Лавре перекрещивали так называемых обливанцев и тех, кто сомневался в своем крещении.
Укрепившись этим примером, мы пришли к нашему ручью. Воды в нем было по щиколотку. Соорудили небольшую запруду из камней и уровень воды стал немного повыше.
– Придется ложиться ничком на дно… чтобы с головой погрузиться! Слышишь, Анатолий? -Я опустил руку в ручей. – Вода очень холодная…
– Ничего, отче, я привычный!
Когда я крестил Анатолия и миропомазал его, душа моя радовалась, глядя на новокрещенного паломника. Он так и светился от радости:
– Спаси Господи, батюшка! Сомнение как рукой сняло…
На следующий день я проводил Анатолия до начала тропы:
– Ну что, видишь тропу?
– Простите, пока не вижу ничего, все одинаковое, зеленое…
Он растерянно крутил головой.
– Тогда пройдем вместе половину пути до водопада, там тропа ясно видна.
– Как благословите, отче.
У водопада странник потопал ногами:
– Теперь вижу, тропа широкая! Благословите на дорогу, отец Симон!
– С Богом, Анатолий, иди прямо, никуда не сворачивай и придешь в скит. А куда после Абхазии направишься?
– Хочу в Грецию попасть, на самый святой Афон!
– Ну, брат, ты даешь! – не удержался я от удивления. – Бог тебя благословит! Сообщай, когда вернешься…
Я долго смотрел ему вслед – удивительный человек, удивительная судьба, ставшая предвестником перемен в моей дальнейшей жизни.
Когда молюсь Тебе, Боже мой, тогда бодрствую. А когда бодрствую, то чувствую, что живу и летит к Тебе молитва моя. И бодрствование – молитва, и молитва – бодрствование, и все это держится на одном – на внимании. Когда внимаю я, то рождается в сердце любовь к Тебе, а когда рассеиваюсь, то теряю ее. Целую ли с благоговением крест Твой или любуюсь скромным цветком полевым, внимаю всем сердцем Тебе, Господи, ибо Ты проступаешь сквозь каждый предмет. А когда обращаюсь со вниманием в сердце свое, то в нем Ты являешь Себя всего целиком, так что изумляется дух мой и трепещет от любви к Тебе, Христе! С изумлением зрю тогда, что молитва не прекращается в нем, ибо оно не ведает усталости и бодрствование не ослабевает в нем, так как не желает отделяться от Тебя, Иисусе многомилостивый, и внимание полностью поглощается Тобою, Святый Боже, поскольку дивное видение красоты лика любви Твоей дает неисчерпаемые силы духу моему, потому и прошу Тебя: «Помилуй мя!»
НЕОБЫЧНОЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ
Красота вещей не влечет меня отныне, Спаситель мой несравненный! Свет красоты лица Твоего возносит дух мой в прекрасную безмерность Троичности Божества, где он сам преображается в невообразимую красоту – в подобие и образ Твой, Господи. О, превеличайшее чудо из чудес: красота тварная поклоняется несозданной Красоте и становится единой с Ней, изначальной причиной всякой красоты! Там лишь молчать буду я и молчание мое станет самой лучшей хвалой Тебе – молящимся молчанием и соединением с солнцеобразным сиянием славы Твоей, безсмертной красотой Божественного бытия, сущим сердцем всего, что есть и что будет…