Подошел автобус. И поплыл среди медленно осыпающегося, уходящего лета.
В автобус вошел старик в потертом пальто, у горла зашпиленном большой булавкой, в шапке-ушанке. Проходя мимо Наташи, наклонился и доверительно сообщил ей:
— Зайцем поеду.
На шпиле высотки на площади Восстания сидела птица, другая кружила над ней. И больше во всем небе не было ни птиц, ни облаков. Проехали мимо разных посольств. И вдруг старик-безбилетник, усевшийся рядом с Наташей, стянул с головы ушанку, привстал и громко, на весь автобус объявил:
— В этой церкви Александр Сергеевич Пушкин в 1831 году венчался с Натальей Николаевной Гончаровой. — И поклонился в сторону круглой, высокой церковки. И вдруг, не удержавшись, всхлипнул: — Какого человека убили!
Без десяти шесть. Сколько ни учила Катя Наталью — не смей приходить на свидание прежде, чем твой поклонник протомится в ожидании с полчаса, — она всегда оказывалась на месте раньше своих мальчиков.
Кто-то тронул ее за плечо. Симпатичная усатая физиономия, смоляной чуб.
— Тебе, что ли, Вовчик нужен? Вовчик — это я вот.
Наташа усмехнулась:
— Мне не нужен Вовчик.
— Ну, это дудки. Вовчик всем нужен… Вы просто еще не знаете, кто я такой… Значит, вы не Таня?
Наташа заозиралась по сторонам:
— Мне кажется, ваша Таня стоит вон там, слева… видите — девушка смотрит на часы?..
Вовчик живо подцепил Наташу под руку:
— Слушайте, выведите меня отсюда, будто я с вами… По телефону был такой голосок, а оказалась сущим крокодилом…
Наташа сердито выдернула руку:
— Послушайте! Я жду одного человека. Уходите сами…
Ладно. Не повезло. Но ты, если что, приходи ко мне в «Универмаг» на «Щелково». Если понадобится хорошая аппаратура… — вздохнул Вовчик.
Наташа уже не слушала его.
С той стороны площади, как будто не замечая потока машин, в черном длинном развевающемся плаще красной розой в руках к ней приближалась ее судьба, Виктор…
Глава 2
Репортаж был любимым жанром Кати. С интервью сложнее. Иной раз так намучаешься, пока вытянешь из своего подопечного нужную информацию. Или наоборот — попадется такой болтун, что не остановишь. Ведя репортаж с места события, все равно какого — поля жатвы или предприятия, она чувствовала себя в центре внимания и пьянела от власти над людьми. Люди и сопутствующие им обстоятельства были для нее всего лишь материалом. И от нее, Катерины Лавровой, зависело, в каком виде она их представит: в выигрышном или неприглядном.
Нет, конечно, очерки, аналитические статьи — не ее стезя. Репортер — вот кто она такая. Налететь как вихрь, ошеломить, озадачить, огорошить свежей сенсацией. Даже мечты о будущем репортерстве дурманили ее, как наркотик. Катя стояла у доски объявлений и вчитывалась в перечень спецкурсов и спецсеминаров. Долго не раздумывала — конечно, репортаж.
Ее немного смущало только имя будущего руководителя. Она не раз видела репортажи Сергея Колесникова. Они были добротны, просты. Но Катя еще не научилась ценить простоту. Ей хотелось большего блеска, острословия, юмора. Однако старшекурсники Сергея Петровича хвалили. А их мнению Катя доверяла.
— Колесников всегда пристраивает своих студентов, а связи и знакомства у него по всему Союзу, — снисходительно наставляла толстушка Нина Хабарова, которая все про всех знала. — Потом, он действительно работает с каждым. Далеко не все преподаватели тратят свое драгоценное время на объяснения: дадут тебе тему, и барахтайся как знаешь.
Катя пошла сразу на три спецкурса — приглядеться. Но осталась все-таки у Колесникова. Вначале без всякого энтузиазма. Старик, небрежно подумала она, впервые увидев своего шефа. Ему было явно под сорок. Девятнадцатилетней Кате такие мужчины казались безнадежными стариками. Спустя пару лет она стала иначе воспринимать этот возраст.
Сергей Петрович был сдержан, интеллигентен, предельно доброжелателен со всеми. Катя невольно любовалась им. Такие люди ей редко встречались. А в родном Велиже, пожалуй, никогда. И все же ей больше нравились другие — напористые, честолюбивые и упорные. Он был скорее худ, чем строен, одевался аккуратно, но немодно. Светлый пиджак болтался на нем как на вешалке. А рубашки наши соотечественники-мужчины вообще не умеют выбирать, морщилась Катя. В общем, сначала Колесников не поразил воображение привередливой провинциалки.
А между тем многие девицы из их семинара кокетничали с Колесниковым. Причем так топорно, неумело, вульгарно. Катя презирала женщин, которые жить не могут без мужского общества: преображаются, когда в комнату входит мужчина, стреляют глазами, хихикают. Вот Наташка постоянно пребывает в состоянии влюбленности, но тайно, благородно.
— Я даже завидую тебе, матушка! — часто смеялась над ней Катя. — Сегодня Бельмондо, завтра Мишка из десятого «Б».
— Когда я не влюблена, меня словно нет на свете, — оправдывалась Наташа. — Это состояние помогает мне жить и очень помогает играть.