Катя усмехнулась, вспомнив свою соседку Лену. Она рассказывала Наталье историю этого семейного соглашения. Но у нее так не получится. Да, возможно, очень скоро она будет тосковать по Колесникову и жаловаться Наталье на нового муженька. Но такова ее судьба. Это судьба — волокита Костик.
— Прости, Наталья, не могу ждать! — взмолилась она. — Устала от вранья, сама себе противна. Колесников великодушный, простит. Но ведь я не в силах отказаться от Костика. Не станем же мы жить втроем.
Они вспоминали давние прожекты Кати о новом типе семейных взаимоотношений, когда она собиралась поселить с собой под одной крышей Стаса и Колесникова. Теперь такая семья не казалась ей разумной и возможной. Наталья вдруг вдохнула, как перед прыжком в воду, и сказала твердо и решительно, глядя Кате прямо в глаза:
— Прости, Катерина, но меня сейчас совершенно не интересует ваше с Евдокимовым будущее и настоящее. Мне безумно жаль Сережу. И если ты все-таки предашь его, не приходи больше ко мне, не хочу тебя видеть!
Наталья повернулась к ней спиной и тупо уставилась в фиолетовое ночное окно. По стеклам хлестали крупные, звонкие капли дождя. Ее так лихорадило от волнения, что она крепко сжала кулаки, чтобы унять дрожь. Катя, опешив, молча смотрела на нее. Оказывается, говорить можно не только с помощью слов и жестов. Наташина спина сейчас выражала такую непреклонность и презрение к ней, что слезы брызнули у Кати из глаз.
— Он тебе дороже, чем я, твоя подруга чуть ли не с колыбели. Я давно замечала, — бессвязно бормотала она сквозь слезы. — Пришла поделиться с подругой. Надеялась на утешение, поддержку. А вместо этого меня гонят прочь. Я, видите ли, злодейка, обижаю бедного Колесникова, этого святого человека. У меня ни принципов, ни совести…
Наталья так и не обернулась к ней и не сказала ни словечка. Катя долго искала в темной прихожей зонтик, натыкаясь на стулья и громко всхлипывая. Но никто к ней не вышел, никто ее не остановил.
— Прощай! — громко крикнула она и закрыла за собой дверь.
Но удивительно, стоило ей выйти из подъезда, как слезы высохли и на душе будто стало легче. Она словно переложила на плечи Натальи львиную долю своих забот. Наташа, бедняжка, будет страдать ее бедами так же, как своими собственными. Никогда бы Катя не поверила, что они могут поссориться или разойтись навсегда. Ну, расстанутся ненадолго, до осени, пока все не утрясется. Осенью она придет с повинной, бросится Дорофеевой на шею, сумеет найти нужные слова.
От ревности и обиды не осталось и следа. Идея, которая давно подстерегала ее, неожиданно ярко вспыхнула в голове. Катя даже остановилась, потому что на ходу обдумывать такую важную мысль было трудно. «Это было бы замечательно!» — шептала она. Редкие прохожие с удивлением смотрели на нее. Катя спохватилась и уверенно зашагала дальше. Совсем крыша поехала, стала разговаривать сама с собой на улице. Немудрено при такой-то жизни.
Под стук колес в вагоне метро Катя лихорадочно думала. Они всегда нравились друг другу, две родственных души, половинки целого, идеальная пара. Колесников получит замечательную жену и сразу двоих детишек. О таком чуде он и мечтать не мог. Нынешний муженек Наташкин — недоразумение, а не муж. Его все равно что нет. Формально они разведены. Все это произойдет, конечно, не вдруг, постепенно, но обязательно произойдет, сама судьба толкает их друг к другу. Ей даже не придется тратить много усилий и выдумки, чтобы немного помочь судьбе.
Катя вернулась домой странно возбужденная и довольная собой. Эту перемену настроения сразу же отметил Колесников, привыкший видеть ее в последнее время подавленной и несчастной. Хотя был уже двенадцатый час ночи, они уселись на кухне пить чай, и Катя долго рассказывала ему о детях и Наталье.
— Она уже вернулась в театр, начались репетиции, и теперь на бедную Наташку свалилась двойная ноша. Хорошо, что эта змея подколодная, свекровь то бишь, любит детей и не отказывается с ними сидеть, а то хороша бы Наталья была. Сожитель ее по-прежнему по нескольку дней не показывается дома и даже не ночует. Ты бы позвонил ей завтра и заехал навестить, она сегодня долго расспрашивала о тебе. И Петька соскучился…
— Обязательно позвоню и заеду, — обещал Сергей Петрович, удивленно посмотрев на Катю.
— Ей сейчас, как никогда, нужны поддержка и помощь. А ты у нас великий утешитель женщин. Кто, как не ты, выслушает, поймет и пожалеет?
Колесников собирался в очередную творческую командировку. Он любил путешествовать в поисках интересных сюжетов и тем. Раньше Катя роптала, когда он слишком часто уезжал осенью или зимой. Летом все менялось. В мае она начинала загодя выспрашивать:
— Сергей Петрович, ты когда свалишь? Мне нужно помыть окна, покрасить балкон, тысячу дел переделать. А ты путаешься под ногами, поминутно просишь есть, помощи от тебя никакой, только морока.
— Скоро, Катюша, — кротко отвечал Колесников, — только допишу очерк, сдам в редакцию и отбуду.
Он чувствовал себя виноватым, что хозяин он никудышный, недомовитый и все тяготы хозяйственных забот несет на себе жена. Но делает это как будто с удовольствием. Проводив Сергея на вокзал, как самая примерная супруга, Катя возвращалась в пустую квартиру, мыла, драила, наслаждалась одиночеством. Брала к себе на несколько дней Петьку, не обращая внимания на квохтанье Марии Игнатьевны.
Теперь все изменилось. Пряча виноватые глаза, она робко спросила, когда он уезжает. Видеть эту тихую, словно запуганную Катю было невыносимым испытанием для Колесникова, и он спешил поскорее уехать. Если бы не защита дипломов в июне, он бы с удовольствием исчез на все лето.