Лезвие скользнуло по жёстким перьям раз, другой, Кай схватила из-под ног обломок и ударила. Брызнул соком гребень, тёплые капли попали на лицо Кай и потекли вниз. Она ударила снова, и тело птицы обмякло. Пришлось раздробить твёрдый череп, чтобы добраться до мозга. Наконец, Кай отыскала тёмно-красный переливчатый кристалл. Она положила скользкий камень за щёку - чтобы не остыл - и побрела на край яруса.
******
Спускаться и вправду было легче. Кай вернулась в селение засветло и бросилась к хижине знахарки, не обращая внимания на людские взгляды.
Старая Лой не пошевелилась, только подтянула кверху сморщенные веки, блеснув черными бусинами глаз.
- Фот... - Кай выплюнула на ладонь камень и протянула старухе, - я принесла его.
Знахарка оглядела кристалл и вернула Кай.
- Прячь обратно, девочка. Пойдём.
В хижине Кай было темно и зябко. Она нащупала ледяную руку сына, зажгла огонь в очаге. Лой копошилась рядом, раскладывая зелья. Она требовательно протянула руку, и Кай снова вложила в неё кристалл. А потом и ахнуть не успела, как знахарка взмахнула ножом и рассекла грудь Чикуля. Кай смотрела на тёмно-красные клубки внутренностей, втягивая в себя воздух. Знахарка же ловко протолкнула внутрь камень, свела края раны и цыкнула на Кай.
- Молчи. Подай воды.
Старуха зашила грудь Чикуля как рубаху, укрыла мальчика покрывалом из шкур и кивнула.
- Утром встанет, - и, поймав взгляд Кай, добавила, - не сомневайся, девочка.
Знахарка поднялась на ноги, собрала зелья в мешочки на поясе и пошла к выходу. На пороге обернулась, поджала губы и, тяжело ступая, двинулась прочь.
Кай думала, что просидит всю ночь около сына, однако усталость властно взяла своё. Утром Кай очнулась на полу. Двинула затёкшей шеей и вскинулась, глядя на Чикуля. Мальчик лежал на боку, выставив из-под головы круглый локоть. Кай протянула руку, боясь дотронуться до него. Она придвигала и снова отдергивала ладонь, пока не качнулась вперёд, ухватившись за тёплый локоть. Чикуль открыл глаза.
- Мама?
*****
На следующий день Кай заболела. Её мутило, руки и ноги не слушались, каждую косточку будто выворачивало со своего места. Кай лежала на циновке, то проваливаясь в горячее черно-красное забытье, то выныривая обратно. Смутно помнилось, как знахарка оставила кувшин с травяным настоем и увела за собой Чикуля. Во сне было горько, словно что-то важное утеряно безвозвратно, и нет его больше, нет, нет. Без сна было тревожно и больно.
Снаружи к хижине то и дело подходили женщины, то поодиночке, то парами. Они пытались незаметно заглянуть внутрь, и некоторым это удавалось. Так продолжалось, пока не появился Туун. Прикрикнув на сплетниц, он устроился у входа, и поток любопытных женщин иссяк.
Кай промучилась несколько дней, и боль, наконец, отступила. Нужно было вставать. Со стоном Кай поднялась, чувствуя, что полностью выпрямиться не может. Перед глазами плыло, и собственные ноги показались ей худыми и короткими. У входа в хижину сидел Туун, и Кай неожиданно для себя обрадовалась ему.
- Здравствуй, охотник.
Туун озадаченно прищурился.
- Здравствуй, Иш-Кай. Ты долго болела.
- Да... - она закрутила головой, оглядываясь.
- Твой сын у знахарки, - подсказал Туун. Он всё щурился, глядя на Кай, будто не узнавал.
Похоже, я стала от болезни совсем некрасивая, решила Кай. Сухо поблагодарила охотника, развернулась и засеменила к хижине старой Лой. Встретившаяся на пути рябая Иш-Сэй подтвердила её догадку.
- Ох, как тяжело тебе пришлось... Как же ты исхудала! Как щёки ввалились - даже нос больше стал! - заливисто причитала Иш-Сэй.
Кай выслушала её и посеменила дальше. Путь до жилища знахарки оказался сегодня долог. Старая Лой, увидев Кай, нахмурилась и всучила жгучее зелье для спины. Вечером Кай натёрлась им, шипя - таким едким оказалось снадобье. Однако утром снова не смогла распрямиться. Ноги Кай будто ещё укоротились, зато руки доставали почти до колен. В поле будет удобно, невесело усмехнулась она.
Уже начался месяц Йашк"ин, и пришло время собирать ранний маис. Наутро Кай отправилась на поле вместе с другими женщинами. Те обступили её и засыпали вопросами: неужели Кай и вправду решилась пойти в Ка"наль, как не побоялась подняться на пирамиду, сколько духов умерших встретила, что видела в городе, как выглядят небесные птицы...
- Ты смелая женщина, Иш-Кай, - колыхнув массивной грудью, подвела итог расспросам Иш-Чен, жена деревенского писца. - Но лучше бы эти птицы жили неподалёку.