Генерал удобней уселся в кресле, сцепил пальцы и положил руки на неподвижный малиновый пламень, охвативший весь стол, будто стало холодно и он решил согреть их.
— Значит, отряд к вылету готов?
— Так точно.
— Все, пожалуй, с вами уже обговорено, — не то спрашивая, не то утверждая, произнес генерал. — Бойцы понимают свою задачу и готовы ее выполнить. Во всяком случае, обе встречи с ними дают мне основание так думать.
Помолчал.
— Ну вот. Спуститесь, надо полагать, благополучно. Побыстрее ориентируйтесь и радируйте, куда сбросить вам мешки. Вы же не много добра берете с собой. — Снова помолчал. — Да и на месте старайтесь кое-что добыть. Немцы же будут к вам ближе, чем мы. Так?
— Есть, товарищ генерал.
— Получены дополнительные сведения об обстановке в районе вашей выброски, — провел генерал ладонью по карте. — Положение, знаете, там гораздо серьезнее, чем было, когда мы получили от вас вот это. — Ладонь переместилась и легла на лист, и Кирилл узнал свой рапорт о посылке в действующую армию. — В ближайшие дни, стало нам известно, предстоит переброска через этот район крупных частей противника. Так вот, важно знать, каких частей и в каком направлении. Нам не очень ясно, что происходит вот тут… — Тупым концом карандаша постучал он по кружку на карте, будто гвоздь в него вбивал. Потом приложил карандаш к сомкнутым губам, и глаза его пошли блуждать по линиям, черточкам, пятнышкам, разбросанным во все стороны от кружка. — Учтите, командованию очень важно сейчас иметь точное представление об этом участке. И потому чем скорее окажетесь там, тем лучше.
«Чем скорее!..» — не понял Кирилл. Вон же лежат бюллетени погоды, которые все эти дни приводили Кирилла и отряд в уныние.
— Отряд готов действовать, товарищ генерал.
Выражение лица генерала показывало, что подтверждения вовсе не требовалось. Он начал объяснять обстановку в районе выброски десантного отряда, забарабанил пальцами по столу — мысль, видно, наткнулась на препятствие. Но вот дробный стук прекратился — мысль двинулась дальше, и он опять заговорил, повел карандаш, чуть касаясь карты, по крученым проселкам от одного населенного пункта к другому, очерчивал лесные массивы, перерезал железные и шоссейные дороги.
— Район сложный, — продолжал глуховатый голос генерала. — Важные коммуникации, аэродромы, есть и сверхсекретные, большие армейские склады оружия и боеприпасов. Там же, нам известно, происходит переформирование частей. — Он говорил, не отрываясь от карты, словно не мог выбраться из болот и лесов, по которым сейчас бродил. — Трудный район.
— Да, товарищ генерал, — откликнулся Кирилл тоном, подтверждающим, что он понимает задачу.
— А еще, — генерал развел руками, — болота. Вы-то знаете эту местность. Да думаю, обойдется — сапер же…
Тяжело поднялся.
— Сидите, — махнул рукой, заметив движение Кирилла, и стал шагать по кабинету: четыре шага вперед, четыре шага назад.
Четыре шага вперед — к окну, Кирилл видел, будто в густой паутине, изрезанный морщинами затылок, сутуловатую спину, лишенную твердых линий, — раньше и в голову не приходило, что человек начинает стареть со спины… Четыре шага назад — к столу, Кирилл смотрел в серое, как бы посыпанное пеплом, лицо генерала с тусклыми от недосыпания глазами.
— Отряд ваш небольшой, — остановился он перед Кириллом. — Осмотритесь и вербуйте себе людей. Там же советские люди остались! Иначе, сами понимаете… Возобновите старые связи, вы же там когда-то в буквальном смысле пуд соли съели, — вопросительно посмотрел генерал. — Задача вам ясна. Как ее выполнить, решите на месте. Вы коммунист, опытный командир и разведчик. Мы уверены в успехе.
И снова — спиной к Кириллу — шаг вперед, еще шаг, еще, еще. Опустил скатанную в рулон штору на одном окне, потом на другом, повернул выключатель, и в люстре со множеством ламп вспыхнули только две.
Поворот. Шаг, шаг, шаг, шаг. Глаза генерала полуприкрыты, точно ему трудно смотреть на свет.
Пока ходил он по кабинету и говорил, к нему вернулось что-то от молодости, длилось это недолго, и когда опять сел в кресло, видно было, как давили на него годы и усталость, и он сутулился под этой тяжестью.
— Нелегко будет, даже очень. — Генерал взял из раскрытой коробки папиросу, большим и указательным пальцами помял табак, закурил. Выпустил курчавую струю дыма и, махнув рукой, разорвал эту струю. Он как бы обдумывал что-то. — Главное, быть твердым, понимаете? Ну, что ли, железным. Беспощадным, — блеснули глаза генерала. Что-то сильное загорелось в них.