Солнце перешло на другую сторону оврага, но Натан больше не видел света, только тень: не разгибая спины, рыл яму у куста со светло-зелеными, тугими на вид листочками.
В сумерки они подходили к лесу. Натан продел руку под ремень автомата, висевшего на плече. Перед глазами стоял холмик в овраге, у куста, словно не позади он остался, а все время был впереди. Натан посмотрел на Прасковью Сидоровну и понял, что мысли ее тоже там, у холмика, где остался Плещеев, один, совсем один. Натан думал о нем, как о живом — он отлучился и вот-вот догонит их, уже догоняет…
Натан и в самом деле услышал шум за спиной. Он обернулся и замер: через поляну бежали два немца.
— Хальт!
Никакого сомнения, это относилось к нему и Прасковье Сидоровне.
Привычным движением вскинул Натан автомат и выпустил очередь.
— Сидоровна, беги! Беги! Я буду сдерживать!
Прасковья Сидоровна перебегала от дерева к дереву. Дальше, дальше в чащу. Натан тоже успел укрыться за ствол ближайшей сосны. Немцев он потерял из виду.
Оттуда, с поляны, раздался долгий автоматный треск. Натан не ответил. Треск повторился. На землю с шорохом падали отбитые ветки. Натан недвижно лежал за сосной. Немцев он по-прежнему не видел. «Залегли. Бьют наугад». Он стал отползать. «Побоятся в лес». Он быстро поднялся с земли, и в то же мгновенье резкая дробь застучала по стволам. Теперь били ниже, по комлям. «Значит, заметили». Он увидел за сосной, у которой недавно лежал, чью-то голову. Одна цель уже есть. Он дал туда очередь. Короткую. Он берег патроны. Сосна откликнулась. И кто-то невидимый ударил сбоку. «Это второй немец, — подумал Натан. — Но где он?»
Больше не стреляли. «Чего-то выжидают». Надо оторваться от преследователей. И Натан ринулся в гущу. Деревья стиснули его со всех сторон. Очереди шли ему вслед. Он оборачивался и тоже стрелял. Он подумал о немце, у которого вышиб из рук автомат и которого придушила Прасковья Сидоровна. «Хоть она вернется в лагерь». Выстрелы становились реже.
А он петлял, на минуту прислонялся к какому-нибудь кряжистому дереву и опять бежал. Ему показалось, что уже ушел от погони. И вдруг затарахтел пулемет. «Бьет с опушки», — определил Натан. Вчерашняя ночь подняла переполох, даже «раму» пустили… Полет самолета над лесом, над балкой, вдоль деревни у оврага Натан связывал с автоматчиками, с пулеметом, бившим с опушки. Решили, видно, что в районе переправы появились партизанские силы. Верно говорил он Плещееву: боевое задание наполовину выполнено. Хотели же командир и комиссар заставить немцев искать партизан здесь.
Опять затарахтел пулемет. И пуля впилась в мышцу повыше правого локтя. Скорчившись от боли, Натан присел. Кровь хлынула на ватник. Но он не видел крови. Левой рукой сжал он место, откуда рвалась боль, между пальцами потекли теплые струи.
«Дальше, дальше… — поторапливал себя Натан. — Дальше!..» И, сжимая ладонью рану, уходил в глубь леса.
49
Ночью, сообщила радиограмма из Москвы, самолет выбросит на Гиблый остров груз. Батареи для рации. Еще кое-что. «Двое справятся, — подумал Кирилл. — Груз небольшой». Михась и Толя Дуник отправились на Гиблый остров. И не вернулись. Ушли четыре дня назад.
Москва подтвердила: мешок сброшен. «Что бы могло случиться?» — нервничал Кирилл. Сбились с пути? Это отпадало, — Михась же… Самолет не там скинул груз? Хлопцы сообразительные, подождали б, и обратно. Попали в беду?..
— Попали в беду. Не иначе.
Ивашкевич тяжело смотрел мимо Кирилла, лицо замкнутое, он весь ушел в себя.
— Возможно.
— Надо принять меры предосторожности. И прежде всего выдвинуть дозоры подальше от лагеря.
— Если хлопцы и попали в беду, то и на огне ничего не выдадут, — сказал Ивашкевич. — Это точно. Но подальше выдвинуть дозоры следует. Конечно.
— Не вернутся к вечеру, пошлем разведку. — Теперь и Кирилл с горестной сосредоточенностью смотрел куда-то в окошко землянки.
Оба молчали, подавленные случившимся.
— Пошлем Ирину, она местность ту знает. Это же за Ручьями. И Крыжиху с ней. А в прикрытие… — Кирилл снова умолк, думал. — Левенцова и Пашу, а? Попробуют разведать, что произошло. А произошло, это уже ясно.
Ивашкевич повернул к нему глаза.
— Послушай, Кирилл. Подождем до утра. Утром Алесь едет в город, порожняком едет. Подвезет по пути. Хотя б до развилки. И быстрей доберутся до Гиблого, и меньше в глаза будут бросаться на дорогах.