— Ничего. Постепенно перепуг пройдет, — уверенно сказал Ивашкевич. — Страх как мороз. Подует теплом — и растает.
— А переловить могут, пока растает, — рассудительно заметил Петро.
— Не будем, товарищ Петро, придумывать себе самое плохое, — твердо положил Ивашкевич руку на стол, будто прихлопывая все плохое, что может грозить. — Не стоит нагромождать страхи, потом трудно из них выбираться. Будем думать о хорошем. Это силу придает.
Петро вздохнул, соглашаясь.
— Есть тут хлопец, — сказал он, продолжая рассказывать о людях этой местности. — Горячий, а дельный.
— Ну? — ждал Кирилл.
— Алесь из Грачиных Гнезд. Помнишь же, хутор за лесом, у самого болота.
— Ну? Помню.
— Алесь этот шофер у немцев. Еще есть…
— Постой, шофер, говоришь? — поднял Кирилл руку, и Петро сделал паузу. — Шофер у немцев?
— Шофер. У немцев.
— Так. Продолжай.
— Еще есть правильный человек. Иван. Путевой обходчик. Под Будами живет. Иван и Алесь, когда наши отступили, попали в окружение. А пробиться куда так и не смогли. — Петро сомкнул губы и умолк. Видно было, трудно ему говорить об этих вещах, так они печальны. — А свои это люди, понимаешь, наши… — Он как бы смахивал с них то, что ветер войны надул на их жизнь. — И ненавидят же они немчуру, — покачал Петро головой. — До чего ненавидят! Только и ждут случая. Что ж, вот им и случай.
— Хорошо б потолковать с ними, с Алесем, с Иваном, — сказал Кирилл, — а?
— А чего не потолковать. Да одно дело — я, другое — ты, — раздумывая, сказал Петро. — Поговорю, конечно.
— А поговоришь, устрой встречу.
В окне опять слышно зашевелилась смолкнувшая было муха. Петро задумчиво перевел взгляд на ставню, тронул ладонью затылок, это помогло ему немного продлить молчание, чтобы обдумать сказанное Кириллом.
— Встречу устрою, — произнес он. — Алесь в субботу попросит машину, на которой ездит, и раненько отправимся к Ведьмину омуту. Алесь, Иван и я. Дрова нужны. Зима! Да ты, Кирила, помнить должен Ведьминку. Вот тебе и встреча.
«В субботу? — подумал Кирилл. — Так, сегодня начинается вторник. Завтра, в среду, к озеру. Три километра юго-западней озера опушка леса, двенадцать часов, — повторил про себя. — Что ж, в субботу хорошо».
— Значит, в субботу? — посмотрел он на Ивашкевича, потом на Левенцова. Те согласно кивнули.
Кирилл поднялся.
— Пора, — сказал он. — Надо затемно уходить. Одевайся, братец, выведешь до синь-озерского поворота. Как бы не сбиться. Дорогу-то я, пожалуй, забыл. А за поворотом двинемся куда-нибудь в нетра, в самую чащобу. Да, вот что, Петро. Нам топор дай. Вон под лавкой. Ты на Ведьминку соседский захвати. Нам же строиться…
— Бери, бери, — обрадовался Петро, что уже может быть полезен. — Я и пилу дам. Пила у Ивана есть. И лопаты возьми, обе. И гвоздей дам. Бери, Кирила, бери.
С печи снова спустилась Варвара.
— Может, какое барахлишко есть? — обратился к ней Кирилл. — Петровы обноски? Мы ж с ним одноростки. А то форма и форма. Вроде выходная одежа будет, — шутливо сказал он.
— Найдется, — ответил за Варвару Петро. — Старье. Ничего путного не осталось.
— А голому любая тряпка наряд…
Варвара порылась в чулане, собрала, видно, что могла. Вынесла вытертый, пятнастый, латаный-перелатаный пиджак, штаны, внизу обросшие бахромой, две застиранные сорочки, темные, с белыми плоскими пуговками до самого ворота, мятую неловкую шапку, сапоги с порыжелыми голенищами. Связала все это в узел из старого одеяла и смущенно положила на топчан.
— Такое и давать совестно…
— Давай. Нам оно как раз. Ну, спасибо.
Кирилл выглянул во двор, негромко окликнул караульных.
— Тронемся? — тихо спросил Петро, когда все вышли из хаты. Голос его упал до шепота. Но слова были хорошо слышны. Не дожидаясь ответа, шагнул за калитку.
«Чвых-чвых, чвых…» — месили грязь сапоги. «Чвых… чвых…»
Возвращался Петро болотистой дубравой, там, знал он, никто не мог ему повстречаться. Шел неторопливо, осторожно передвигая ноги. А когда попадал в мочажину, цеплялся за стволы деревьев и переступал по толстым корягам. Все в нем желало отдыха — ноги, руки, глаза, но что-то сильное держало его, и он не сдавался: хотелось идти и идти, миновать Теплые Криницы и идти дальше, и станцию оставить позади, и деревни и хутора за нею, и продолжать идти…