— В болото идем, — сказал Михась.
— Да, восточной стороной «Новая жизнь» выходит к болоту, — ответил Масуров. — Болотом и пойдем.
Все уже знали, как должна быть выполнена операция. Масуров дорогой объяснил план действий.
— Там два немца. К скоту приставлены, — сказал он. — Самое главное, сбить этих двух немцев.
— Сделаем, — уверенно пробасил Паша. — Я их приштопаю.
— Это как?
— Ну, приштопаю, — дернул Паша плечом, как бы удивляясь, чего Масуров не может понять. — Совсем.
— Нет, — потребовал Масуров. — Ни в коем случае не убивать.
— Пашка по-другому не может, раз гитлеровцы. — В голосе Толи Дуника слышалась ухмылка.
— Тогда пусть Толя. У меня рука тяжелая, — обиженным тоном подтвердил Паша.
— Нет, ты. И Якубовский, — сказал Масуров. — А Толя будет держать охрану, пока скот не выведем в лес. Михасю и Петрушко, вместе с товарищами из других отрядов, выгонять коров, потом они отобьют себе, сколько надо, и повернут в свою сторону.
Масуров видел, что Паша нахмурился.
— На кой нам эти два немца, — дружески продолжал он. — За них всю деревню истребят. Дорогая плата. Твоя работа — отобрать оружие, связать их и караулить. А дело сделаем, проверить, крепко ли связаны, и бросить их ко всем чертям.
— Ладно, — мрачно отозвался Паша.
Скоро опушка — реже пошли деревья, и свет между ними уже не просачивался, а лился широко и свободно. Кто-то бесшумно отделился от сосны и, припадая на ногу, двинулся навстречу Масурову и тем, кто шел с ним.
— Мефодий? — окликнул Масуров.
— Ага. Гуртовщики из отрядов уже на месте. Семеро, — шмыгнул Мефодий носом. — Немцев, как было, двое. Понял, нет? Те самые, пустяшные. — Он опять шумно шмыгнул носом. — Этих, — показал на пришедших с Масуровым, — поставлю в хату по тот бок загона. По одному перебирайтесь. Хозяйка уже знает. Понял, нет? — резко посмотрел он почему-то на Михася. — Скажешь, Мефодий послал. Коров, скажешь, стережет…
Снова повернулся к Масурову:
— А мы с тобой к кузнецу. — Мефодий обеими руками поправил картуз на голове, тряхнул жидкой рыжей бороденкой. — К тому — одноглазому. Ага. Старые мы с ним друзья. Он на глаз, я на ногу косой.
Кузнец с черной повязкой на левом глазу сообщил Масурову, что в полдень сюда прибудут конные полицаи. Полицаи погонят коров через Теплые Криницы на станцию Буды. Кузнецу это известно. «Я ж тут староста, будь они прокляты! А немцам этим, что к скоту приставлены, мне велено запрячь лошадь. Их за Черный Брод отправить надо, они ж санитарами там, в госпитале».
— Сколько уже голов на скотном дворе? — спросил Масуров.
— Вчера подогнали еще тридцать пять. Теперь сто семьдесят восемь. Ох, и добро!.. — с таким тяжелым сожалением покачал кузнец головой, что Масурову показалось — вот-вот тот заплачет. — Ох, и добро…
— Никуда оно не денется. У нас и останется.
Кузнец вздохнул: «Эх!..»
— Где они, эти немцы? — спросил Масуров.
— В той вон хате, — показал кузнец в окошко.
— Следи за ними. А Мефодий сейчас где?
— Да вертится там…
— Подоили? — спросил Масуров.
— В большом загоне — уже. Бабы домой пошли, печи топить.
— Корм задали?
— Натаскали сена…
— Поскорей подоить и в тех двух загонах, — сказал Масуров. — И напоить как следует. Полчаса хватит?
— Потороплю пойду.
— Поторопи. Времени в обрез. Через полчаса и начнем, — предупредил Масуров. — Поведешь двух наших товарищей к тем немцам. Они знают, что делать.
— Ох, и добро ж… — все еще переживал кузнец.
Вошел Мефодий.
— Ну, загородки в загонах я разобрал. Откинуть только жерди, и все. — Покривленный нос его был красный, и оспинки на нем, задержавшие капельки пота, казались мелкими блестками. — Палки нарезал, лежат там. Палки те для гуртовщиков в самый раз.
— Хорошо. Потом пойдешь к ребятам и передашь, что начинаем… «Понял, нет?» — улыбнулся Масуров.
Масуров взглянул на часы.
14
Грузовик, погромыхивая, повернул, следуя движению большака. Алесь сидел, пригнувшись к рулю, и все-таки почти упирался головой в верх кабины. Тугой ветер бился о кабину, со свистом задувал в дыру в переднем стекле. От дыры разбегались острые лучики, словно в стекло ударилась звезда и оставила на нем свой след. Кирилл почувствовал на лице резкое прикосновение ветра, пахнувшего недавно прошедшим дождем.
— Здо́рово саданули, — кивнул он на пробоину в стекле, будто увидел ее только сейчас, а не вчера, когда ехал в город. Дуло в дверцы сквозь рваные, плохо заделанные отверстия. На капоте виднелись вмятины.