— А! Пустое, говоришь? И не очень вязкое? И никого там не бывает? Ну, шут с ним, с тем островком. Это я так, между прочим. Ты мне про немцев, — уводил Кирилл от своего вопроса об островке.
— Видите ли, — протянул учитель, — в то село, где школа, нередко прибывают на отдых войска.
— Про какое село говорите? То, что возле самой дороги?
— Да.
— Что это столько подвод поехало оттуда?
— Сегодня же воскресенье. Воскресенье — день, в который эта деревня обязана везти в город военные поставки. Продукты. Последнее ж отбирают. Обрекают людей на голод.
— Так. А деревня, что под лесом?
— Там управа, — мрачно сказал учитель. — И главенствует в ней Андрей Кнопка.
— Не Андрей, — напомнил рыжебородый.
— Адольф Кнопка, — поправился учитель. — Мерзкая личность.
— Почему Адольф? — не понял Кирилл.
Мерзкая личность. И вспоминать о нем мерзко. Кнопка — не то фамилия, не то прозвище. До войны, говорят, работал каким-то агентом по снабжению в райпотребсоюзе. Говорят, Кнопка выдал уже двадцать три человека. И получил награду. Четыре дня пьянствовал по этому случаю. Почему Адольф? Переименовал себя. И если кто-нибудь по забывчивости назовет его по-прежнему Андреем… Нет, лучше не забывать, что он Адольф…
— Постараемся не забыть, — Адольф Кнопка, — сказал Кирилл.
Левенцов слушал разговор Кирилла с рыжебородым и учителем и в то же время ловил каждый шорох за переборкой.
— Заждались? — Девушка вышла наконец, и опять зазвенели колокольцы. Она приветливо улыбалась, как радушная хозяйка, и когда улыбалась, на щеках сияли радостные ямки. Тугие, открытые до плеч, загорелые руки несли тарелки, в которых дымился бульон с солнечными глазка́ми.
Левенцов смотрел на нее сбоку, и ему было видно, какая у нее гладкая и, должно быть, теплая кожа. Под большими глазами лежала синеватая тень длинных ресниц. Коса, переброшенная за плечи, мягкие нежные колечки возле розового уха придавали ей еще более юный вид.
— Хозяйка наша, — с долгой улыбкой, удивившей Кирилла, сказал рыжебородый. Улыбка, оказывается, шла его обросшему широкоскулому лицу, оно стало добрым, настоящим, каким было, наверное, всегда.
— Последнего петуха сегодня сварила, — сказала девушка. — Вам повезло, что сегодня, а не вчера. — Она улыбнулась. Чуть-чуть. И всем от этого стало хорошо. Ей, должно быть, тоже. — Садитесь ближе. — Это относилось к Левенцову и Паше. — Сюда, — показала на два табурета.
Вкусный запах, заполнивший комнату, сделал всех нетерпеливыми.
— Кушайте, — поставила она тарелки.
— Давно такого не ели, — сознался Кирилл.
— Как вас зовут? — Паша не сводил с девушки восторженных глаз. — И не трехнулись спросить.
— Ирина, — просто сказала она, не глядя на Пашу. Сказала всем.
То, что девушка из безымянной превратилась в Ирину, как-то сразу сблизило с ней всех.
— Кушайте, кушайте, — приглашала Ирина. Но в том не было необходимости, все ели с аппетитом.
Паша всем телом навалился на стол, жадно и шумно втягивал в рот горячий мясной навар. На дне тарелки уже обнажились замысловатые цветочки с голубыми лепестками, и он вычерпывал остатки.
Только Левенцов, смущенный, замкнувшийся, не притронулся к еде, он нетвердо держал ложку в руке, и на остывавшем бульоне солнечные глазки покрывались тоненькими жирными корочками. Он внимательно смотрел на девушку. Он поймал себя на том, что смотрел слишком внимательно, и понял — она чувствовала это.
— Что ж вы, — вскинула она темные серпики бровей. — Что ж вы не кушаете?
Он ощутил неловкость и рассеянно поднес ко рту ложку.
— Поел? — увидел Кирилл пустую тарелку Паши. — Скажи спасибо и иди сменять караульных. Пусть тоже попробуют кулинарию Ирины.
Паша нехотя поднялся.
— Давай, давай, — поторапливал его Кирилл.
А Ирина, сидя у края стола, подперев ладонью голову, по-детски простодушно смотрела, с каким удовольствием едят ее гости.
Вот сюда, на Гиблый остров, пусть Москва сбрасывает груз. Остров маленький, немного болотистый, поодаль от дорог. Похоже, рыжебородый сказал правду, здесь давно ничьей ноги не было. «Место подходящее», — убеждался Кирилл. Они обошли островок, вернулись на тропку, натоптанную через болото, и снова вошли в лес.
Возвращались довольные.
Левенцов напомнил Кириллу о деревне, куда прибывают на отдых воинские части. Слова учителя запали ему в голову.
— Хочешь обрушить на нее наше доблестное соединение? Так, что ли? — лукаво взглянул на него Кирилл.
Левенцов выждал минуту и снова заговорил: