Кастиэль тоже пытался изменить свои взгляды. По крайней мере, первые несколько месяцев в Лэндбруке он старался подражать старшему брату: еженедельно напиваться, опаздывать на занятия и организовывать вечеринки в Братстве. Но через некоторое время он обнаружил, что не предназначен для подобной жизни. Он предпочитал проводить ночи в компании своих книг и компакт-дисков с классической музыкой. Несмотря на все насмешки Мэг, Кастиэль действительно наслаждался всем вышеперечисленным. Позднее ребята обнаружили, что Новак обладает неплохими организационными способностями и с тех пор начали давать ему мелкие поручения в виде напоминания об экзаменах или ведения счетов.
Но вечеринка в честь Хэллоуина, которую он устроил с помощью Джесс, была, по словам Брэди, легендарной. Теперь от него ожидали повторения успеха, чтобы достойно отпраздновать конец семестра перед тем, как все разъедутся по домам и начнут искать работу на лето
– Ну же, брат, – настаивал Дик, когда растянул свое тело до такой степени, что сумел наконец проснуться и вести связную беседу. – Давай закатим эпичную тусовку! Последнюю в этом году!
– Я не в настроении для эпических тусовок, даже последних в этом году, – заявил Кастиэль, разглядывая чашу с кофе. Он также не был в настроении тонуть в собственном горе каждый раз, когда видел Мэг, проходящую по коридору вместе с Сэмом, или же когда они пересекались на занятиях, или когда замечал ее волосы, мелькавшие за библиотечным стендом.
Он всегда был гиперчувствительным к присутствию Мастерс, но после весенних каникул это чувство обострилось раз в десять. Они не виделись так часто в последнее время (имитационные заседания окончились нерешительными аплодисментами и поздравлениями Наоми всем, кто участвовал), но его все равно почти бессознательно тянуло к местам, в которые она ходила.
Будто прочитав его мысли, Эбнер предупредил:
– Он просто не в настроении встречаться с этой девчонкой Мастерс.
– А кто сказал, что мы ее пригласим? – спросил Дик.
– Ричард Роман, будь внимательнее! – оборвал Эбнер. Он имел обыкновение называть людей полными именами, когда считал их поступки идиотскими. – Она соседка по комнате девушки Брэди.
– Точно, – вспомнил Дик. – Я вообще не понимаю, как ему удалось сдать все экзамены и еще потратить кучу времени на то, чтобы затащить Руби в постель.
Кастиэль имел смутное представление о том, как подобное случилось, но не собирался делиться с публикой. Он все еще не понимал, как поддался на уговоры Брэди, но винил в этом сочетание беспокойства и слишком большой дозы кофеина.
– В любом случае, тебе это пойдет на пользу, Кас, – вмешался Роман. – В этом году тебе везло на сучек. И поэтому тебе необходимо найти себе кого-нибудь другого, не такого чокнутого, и двигаться дальше.
В Дике преобладали крайне женоненавистнические качества вкупе с мнением о том, что все женщины в той или иной степени психически неуравновешенны. Кастиэль пытался объяснить подобное поведение тем, что Дик понятия не имел, как работает женская психика; он пытался донести, что не все женщины страдают от вспышек безумия, но не добился никакого успеха.
Особенно, когда остальные парни стали на строну Дика.
Тем не менее, определенная доля правды в его словах была. Люди не меняются, а значит, Кастиэль всегда будет впадать в ступор при попытках понять мир и людей, его населяющих. И Мэг навсегда останется в роли раздражающей, страстной и озадачивающей его женщины, которая сумела одновременно очаровать его и довести до ручки. Жизнь с Мэг автоматически означала существование, в котором даже крайне несущественные вещи подвергались сомнению и оспариванию, а Кастиэль бы страдал от всех своих ошибок, о которых бы она напоминала ему при каждом удобном случае.
Даже о тех ошибках, которые вызывали у него сожаление. Даже ошибки, за которые он хотел извиниться, но не знал, с чего начать.
И это та часть территории, которую он не хотел изведывать. Кастиэль покачал головой.
– Вы потом приберетесь? – спросил он утомленным тоном. Дик поклялся, что так и будет. Новак ему не поверил.
***
Лэндбрук, при всем своем престиже, являлся, по сути, довольно маленькой юридической школой, но при этом новости облетали весь университет на удивление быстро. Когда наступил субботний вечер, начали приходить люди, которых Кастиэль в жизни никогда не встречал, но они все равно приветствовали его так, словно были старыми друзьями.
Новак имел много опыта в подобных мероприятиях, чтобы уличить удобный момент и исчезнуть тогда, когда этого никто не заметит: между двумя или тремя часами ночи все люди, планировавшие вместо возвращения домой отключиться пьяными на диване или полу, уже были переданы своим личным водителям. Остальные гости были слишком пьяны, чтобы волноваться о том, заперся Кастиэль в своей комнате до следующего дня, чтобы появиться в коридоре с мешком для мусора и вынести все пустые бутылки.
Но для подобного маневра было чересчур рано, поэтому Новак продолжил улыбаться и пожимать руки, как будто не устал после адской недели.
– Кас! – позвал Эбнер. – Иди сюда и помоги мне!
Дик упал на спину прямо на ступеньках, хохоча как душевнобольной, в то время как несколько человек бросали на него обеспокоенные взгляды. Эбнер тщетно пытался схватить его за руку. Казалось, Дик находил всю эту ситуацию слишком веселой, чтобы как-либо реагировать.
Новак бросился к ним.
– Дик! – позвал он, хватая друга за руку. – Все в порядке?
– Да, мужик, все классно! – Дик усмехнулся. – Я никогда не чувствовал себя так хорошо. Вся комната наполнена любовью. Ты ощущаешь любовь? Я люблю всех!
– Да, все довольно мило, – вздохнул Эбнер, пытаясь его поднять. – Ну же!
– Вы такие хорошие друзья, ребята, – невнятно пробормотал Роман на ухо Кастиэлю, повиснув на его шее. – Я не знаю, что бы делал без вас! Все. Тост за Каса и Эбнера…!
Дик поднял кружку с пивом, но люди перестали обращать на него внимание после того, как его окружили друзья. Эбнер осторожно отобрал у него кружку и поставил обратно на столик, с которого, вероятно, кто-то умудрится ее опрокинуть и разлить все содержимое на пол.
Что ж, они разберутся с этим на следующий день.
– Хорошо, Дик, – подтвердил Кастиэль, обнимая друга. – Я думаю, с тебя хватит эпических тусовок.
– О чем это ты? – Дик рассмеялся ему в лицо этим ужасным пьяным смехом, который Кастиэль слышал вокруг все чаще и чаще. – Ночь только началась! Я… вау…
Кастиэль упустил последнюю реплику, когда тащил Дика через всю комнату прямо к лестнице. Оглушительная музыка мешала понять Романа, впрочем, этим никто не занимался всерьез. Некоторые из гостей все еще пытались бороться со своей координацией в гостиной; многие старались как-то спланировать свои танцевальные шаги, вызывающие у Кастиэля лишь желание спрятать все самое хрупкое и ценное, когда еще имелась такая возможность. На кушетке похрапывали девушки и сильно истощенный разум Кастиэля не находил в этом ничего странного. Потом его осенило, что это слишком странно, поскольку внизу по-прежнему было мало людей.
– Эй, Дик? – Новак слегка встряхнул своего друга, когда они добрались до вершины лестницы. Все-таки в этом месте можно было спокойно поговорить, вне досягаемости музыки. – Где все?
Дик открыл глаза и растерянно огляделся: – Я все пропустил? – спросил он.
– Что пропустил?
– Брэди сказал, что собирается показать нам что-то незабываемое! – объяснил Роман с ухмылкой на лице. – Но еще он попросил не говорить тебе, потому что ты так встревожен, что ничего не поймешь.
Это было более тревожно. Все, что парни скрывали от него относительно собственных планов, обычно сулило беспорядок, который ему же и приходилось расхлебывать позднее. Но он отбросил эту мысль на задворки подсознания, потому что Эбнер терял равновесие под Диком, который продолжал пытаться ущипнуть его за щеки.
Они только подошли к двери комнаты Романа, как пронзительный отчаянный крик эхом разнесся по холлу. За ним последовал хор смеха, столь же бессмысленный и резонирующий, как и смешки Дика. Тень пробежала перед лицом Кастиэля. Все произошло так быстро, что ему показалось, будто он увидел пару темных сосков перед тем, как дверь ванной захлопнулась.