вечер – снова в постели
вечер – снова письмо
птицы так не хотели
птицы отпели давно
Моя птица
Я на крылья твои, очарованный,
Без касания всё заглядывал.
Смоляное оперье свячённое
Пересчитывал, перепрятывал,
Глубоко хоронил, беспамятный!
Но напрасно, с холодным лицом.
За сундук не полезешь каменный,
Если чуть дорожишь ларцом.
Я отдам его стару ворону
Но єдине перо – сберегу!
Клёкот в небе – потёмки городу,
А темно только мне одному.
Птице – небо, а вам – заветие.
Молодым завещаю правило -
Не любите в этом столетии!
Не любите без крыльев праведных!
Отпускайте, как только рвутся,
А иначе – лишь перья в пальцах.
Не давайте птице вернуться,
А вернётся – гоните, братцы!
И рыдайте одни у окошка,
И вопите на крыше высокой,
Но не смейте хлебные крошки
Рассыпать по утрам одиноким.
Птица, птица, моя незабвенная!
Тёмнокрылая и прекрасная!
Как ты, птица, опять поверила,
Что любовь на земле не опасная?
Как ты взмыла, уже разбившись?
Как осипши споёшь высоко?
Моя птица, с дождём явившись,
Улетай на заре далёкой.
На прощание, на последнее -
Прокричи – словно стон сберегу.
Птица долго внимала моление -
И взлетела на том берегу.
Не ларцы и не перья чёрные -
Ничего не запомнил опять.
Моя птица Христом свячёная,
Как могла ты опять улетать?
Сон
Впервые за несколько дней
Явился спросонья палач.
Меня разбудил не кабель.
Меня разбудил плач.
Слепого кутёнка вой.
Скрежет что-то в груди.
Даже во сне ты мой.
Входил без крика "Войди"
Грёзы мои – гроза!
Утром, но не в ночи.
Я увидал глаза.
Послушай о них, смолчи.
Несчастное сёло моё
Витало тебя тогда.
Небо горело огнём -
Забвенье. Глаза. Вода.
Зелёные в пойме рестниц -
Озера два в камышах!
С писем сошёл страниц!
В рубахе! Славянский шах!
Первый киевский принц -
Последний княжьего рода.
Мы – проклятие птиц.
Мы прогневили природу.
Не лес, не двор, не вокзал
Снилось нас не приняли.
Место – букварь указал,
Там, где его помяли.
Школьная зала, столы,
Праздник, кулиса, народ.
Я за кулисами, ты
Не открываем рот.
Взгляды. Касания – нету.
Снова она – тишина.
Ищешь во мне ответа?
Ищешь, скажи, меня?
– Душе моє, кохання…
Ты же, разить готовый,
Мне отвечал поруганьем -
Грубым российским словом!
Руку пожал другому!
Выбежал залой прочь!
Сон? Ожидание? Кома!
Кончилась воем ночь!
Бедный щеночек, бедный
Выл! Почему не кричал?
Темень, холод и скверну
Как ты терпел по ночам?
Господи, люди ли лучше?!
Мы ведь с тобою щенки!
Воем и кости лущщим!
Просим живой руки!
Дети стареющий суки!
Кличка у суки – любовь!
Грызли друг другу руки!
Грызли и будем вновь!
Нет, не хочу и не буду!
Снова мёртво засну!
Дайте дурманов груду!
Морфия дайте в десну!
Снилось, что осы в доме.
Снился ходящий храм.
Ты не приснился боле.
Утро от боли – хлам.
Вечер – снова постели.
Вечер – снова письмо.
Птицы так не хотели.
Птицы отпели давно.
Не уйдёшь
Не отнекивайся, миленький.
Слёз с ладоней не сотрёшь.
Ворон каркал над базиликой.
Каркал ворон: "Не уйдёшь!"
Я бежал из дома к городу.
С неба тучи в летний день.
Капля падала на голову -
Солнце скрыла крыльев тень.
И проклятие исполнилось.
Ворон чёрный ливню рад!
Волга чарами наполнилась
И обрушилась на град.
И сиявшая колоннами
Феба школа, вся в лучах,
Под потоками огромными
Захлебнулась. Пена. Прах.
Опоздал. Пучиной сожрана.
Шторм умножил вопль мой.
– Ты, пернатый! Разве можно так?!
Сребролукий – не святой?!
Ворон кружит, насмехается.
Ионийский столб сквернит.
В город волны разливаются.
Волны жалких слёз моих.
Там, над затонувшей лирою,
Где мечты поют на дне,
Ворон вновь с улыбкой милою
Зычно прокарокал мне:
– Я принёс Днепра потоки.
Помни, Волга, этот час.
Я утоп твои уроки -
Ты топил когда-то нас!
Крылья скрылись в небесах.
Ливень стих могучий.
Дождь отныне – на глазах.
Я отныне – туча.
Если проклял – будь тому.
Рухну галькой ниц!
Всплеск и дно! Я утонул,
За проклятье птиц.