Наскучившие детские забавы уже не прельщают повзрослевшую компанию лицеистов, собравшихся на лето в Арранси. А без увлекательной игры жизнь здесь кажется тусклой и однообразной. Все с надеждой ждут, что предложит неистощимый на выдумки Анри. И он придумывает нечто такое, что сразу же захватывает воображение Алины, Луи и Роже. Они будут ставить историческую драму, настоящую драму в стихах, написанную Анри! Конечно же, главное действующее лицо — Жанна д'Арк. Кто из юных лотарингцев не преклонялся перед этим героическим образом?
Взрослые только диву даются, наталкиваясь на неугомонную четверку, снующую по дому кто с медным тазом, кто со скамейкой, кто с узлом старой одежды, стащенным с чердака. А мальчики и Алина, прихватив свой немудреный артистический инвентарь, отправляются в лес, где на уединенной, тихой полянке воскрешаются события далекого прошлого Франции. Жанну д'Арк играет Алина. Но действующих лиц много, и, наскоро переодеваясь за стволами сосен, Анри, Луи и Роже выступают то в одной, то в другой роли.
Совершенно неожиданно сценическое действие выходит из-под контроля автора и завершается непредвиденным финалом. Роже, не вовремя выступая со своей репликой, прерывает Луи каждый раз, как только он торжественным голосом затягивает: «В Домреми, близ Вокулёра…» Вконец выведенный из себя Луи наградил незадачливого партнера подзатыльником. Покраснев от возмущения, со слезами обиды на глазах Роже кинулся на Луи, и, сцепившись, они покатились по земле. Отлетела в сторону скамья, опрокинулся стоявший на ней кувшин с водой, но даже холодный душ не охладил пыл яростной схватки. Растрепанная Алина в длинной ночной рубашке, подпоясанной веревкой, мечется вместе с растерявшимся Анри, пытаясь унять не на шутку разбушевавшиеся страсти. Дело закончилось тем, что растрепанные и всклокоченные Луи и Роже удалились в свои комнаты, наотрез отказавшись продолжать репетиции. Алина была в отчаянии, а Анри ломал голову, не зная, как примирить кузенов. Наконец автор объявил, что он переделает драму в оперу, где все по очереди будут исполнять свои арии. Предложение было принято, и через некоторое время представление состоялось в обширном родственном кругу.
Домашний театр — длительное и неизменное увлечение Анри и Алины. На небольшой импровизированной сцене в доме на улице Лафайетт разыгрывались маленькие комедии, шарады и любительские спектакли. Сложилась даже постоянная труппа из лицеистов и подруг Алины. Анри обычно выбирал себе комические роли, в то время как Алина предпочитала трагические. Стремясь усилить комический эффект своей игры, Анри примечал в зрительном зале кого-нибудь из знакомых и фокусировал на нем свое актерское внимание: открыто выражал ему со сцены свою симпатию, подмигивал, кивал головой, адресовал ему некоторые свои реплики, как бы приглашая к соучастию в своей игре. В тесном, переполненном зале параллельно с основным действием актер разыгрывал свой «театр одного зрителя», что придавало неожиданное своеобразие всей постановке, а в публике вызывало веселое оживление.
В Париж на выставку
Во время летних каникул 1867 года семья Пуанкаре совершила паломничество в Париж, на Всемирную промышленную выставку. В течение двух предыдущих лет столица империи старательно чистилась, мылась, освежалась. С потемневших стен домов соскабливали грязь, начищали до блеска бронзовые статуи, решетки и перила, полировали и золотили все, что могло блестеть и сиять. В городе совершался настоящий архитектурный переворот. С невероятной быстротой сносили старые дома и воздвигали новые. На глазах изумленных парижан преображались целые улицы, расчищаясь и перестраиваясь. Исправляли и ремонтировали дороги, на бульварах высаживали пышную молодую зелень. Подкрасившись и приободрившись, Париж готовился принять наплыв иностранных гостей. Тринадцатилетнего Анри он встретил во всем своем блеске.
Самая грандиозная из всех состоявшихся до сих пор Всемирных выставок[2] поражала своими размерами и размахом. Анри был восхищен и подавлен огромностью и необычностью Промышленного дворца на Марсовом поле. Ничего подобного ему не приходилось встречать. Здание, сооруженное целиком из железа и стекла, располагалось в виде громадного овального кольца, охватывающего небольшой центральный сад. Своей формой, конструкцией и материалом оно казалось юному провинциалу осколком далекого будущего, свидетельством и гарантией грядущего технического прогресса. Протянувшись почти на полкилометра от набережной д'Орсе до Военной школы, дворец со всех сторон был охвачен садами и парками, в которых раскинулись отдельные павильоны. Прогулка по выставке была похожа на кругосветное путешествие. Можно было не только воочию увидеть культуру, быт и достижения различных народов, но и проследить историю человечества в глубь времен. Рядом с луком и каменным наконечником копья первобытного человека находились нарезная пушка и игольчатое ружье, по соседству с грубыми письменами, выцарапанными на древесной коре или на пальмовых листьях, отстукивали свежие новости телеграфные аппараты и священнодействовали гигантские книгопечатные станки. Представлены были все отрасли человеческой деятельности за все времена — от первых проблесков цивилизации до ее последних достижений.
С детства приученный к длительным прогулкам, Анри тем не менее быстро утомился от обилия новых впечатлений. В необычном освещении, лившемся сверху сквозь стеклянную крышу дворца, играл и переливался хрустальный фонтан семиметровой высоты. А рядом французские стеклопромышленники демонстрировали еще одно чудо своего производства — гигантское, уходящее под самый купол зеркало шириною более четырех метров. Несмотря на столь большие размеры, стекло было исключительно правильным, без малейших искажений и изъянов. Анри и Алина залюбовались отражением в этой сплошной зеркальной стене, делавшей из одной выставки сразу две.
Необъятный машинный зал встретил их шипением пара и грохотом механизмов. Казалось, что самый большой из парижских бульваров покрыли железным сводом в уровень с дымовыми трубами домов. Вся гигантская галерея, наружным кольцом опоясывающая Промышленный дворец, гудит, колышется и содрогается. Мерно вращаются внушительные маховые колеса, сотрясаются массивные литые станины и фундаменты машин. Словно воплощенные в чугуне и железе доисторические чудовища сошли сюда со страниц памятной Анри книги Луи Фигье. Шум приводов заглушает неизвестно откуда доносящуюся музыку. «Пар поступает в цилиндры машин по подземным трубам от котлов, установленных в парке», — отвечает на вопрос сына Леон Пуанкаре. Не так уж далеко от истины первое впечатление, думает Анри, что все эти машины и механизмы приводятся в действие неведомыми и могучими подземными силами. Век пара находится в самом зените. Пар движет мельницу, молотилку, насос, подъемник, локомотив Борзига мощностью в две тысячи лошадиных сил, уникальный крупповский молот весом в 50 тысяч тонн и даже механический ткацкий станок. Пораженная публика толпится вокруг этого заморского чуда, работающего без участия человека, словно сноровистый и искусный ткач. Техник-англичанин дает необходимые пояснения и лишь изредка подходит к станку, чтобы сменить бобину или снять упавшую на ткань соринку.
Но вот Анри увидел над головами изумленной толпы зияющее жерло чудовищной пушки. Двадцатитрехтонное английское орудие «Биг Вилл» («Могучая воля») и пятидесятитонная пушка Круппа соперничали на выставке в своем устрашающем эффекте. В стволе последней вполне мог бы уместиться щуплый и худощавый Анри. Шестнадцать месяцев непрерывного труда потребовалось для изготовления этого монстра войны, каждый выстрел которого обойдется в четыре тысячи франков. Чтобы доставить орудие на выставку, пришлось изготовить специальную металлическую платформу на двенадцати колесах. Но страны не скупятся на демонстрацию таких орудий, увы, не орудий созидания. Во французском отделе можно увидеть артиллерийскую новинку — скорострельную митральезу. В русском отделе рядом с пушками и машиной для их сверления стоит литая железная плита в десять сантиметров толщиной, насквозь пробитая снарядом.