— Да, он оторвался на балу. Я его подняла и отдала бедному лорду Кроншоу — чтобы он его сохранил.
— Это было после ужина?
— Да.
— Незадолго до трагедии?
В блеклых глазах миссис Дэвидсон мелькнула тревога, и она быстро ответила:
— Нет-нет — задолго до этого Почти сразу после ужина.
— Понятно Ну что ж, не смею вас больше задерживать. Au revoir[24], мадам.
— Ну, — сказал я, когда мы вышли на улицу, — это, по крайней мере, объясняет тайну зеленого помпона.
— Не скажите.
— Как это понимать?
— Вы же видели, я тщательно осмотрел костюм.
— И что же?
— Eh bien[25], вопреки тому, что сказала леди, недостающий помпон вовсе не был оторван. Он был отрезан, друг мой, аккуратно срезан ножницами.
— Боже мой! — воскликнул я. — Все еще больше запуталось!
— Напротив, — возразил Пуаро. — Дело сильно упрощается.
— Пуаро, — не выдержал я, — когда-нибудь я вас просто побью! Ваша манера считать все абсолютно ясным кого угодно выведет из терпения!
— Но разве после моих объяснений, mon ami, все не становится абсолютно ясным?
— Это-то и обидно! Мне тогда начинает казаться, что я и сам мог бы до всего этого додуматься!
— Конечно, могли бы, Гастингс. Могли бы, если бы дали себе труд привести свои мысли в порядок. Но без системы, без соответствующего метода…
— Да-да, — поспешно прервал я его излияния, ибо знал, как трудно остановить Пуаро, когда он оседлает любимого конька. — Скажите лучше, что мы будем делать теперь? Мы что, в самом деле будем воссоздавать сцену преступления?
— Ну, это, пожалуй, лишнее. Скажем так: спектакль окончен, остается арлекинада.
Свое таинственное представление Пуаро назначил на вторник. Приготовления меня заинтриговали. Возле одной из стен нашей гостиной был установлен белый экран, по бокам которого висели плотные занавеси. Потом появился человек с каким-то осветительным прибором и, наконец, несколько актеров, которые тут же скрылись в спальне Пуаро, превращенной на время в гримерную.
Незадолго до восьми прибыл мрачный как туча Джепп. Было очевидно, что он не в восторге от методов Пуаро.
— Сплошная мелодрама, как и все, что он делает. Ну да ладно, вреда от этого не будет, а глядишь, что и получится. Вообще-то он неплохо разобрался в этом деле. Я, конечно, и сам напал на след, — боюсь, тут инспектор слегка покривил душой, — но пусть уж он все делает по-своему: слово есть слово. А вот и публика.
Первым появился его светлость, эскортировавший миссис Мэллаби, которую я видел впервые. Хорошенькая, волосы темные, она почему-то явно нервничала. Следом появились Дэвидсоны. Криса Дэвидсона я до этого тоже не видел. Высокий и смуглый, с чисто актерской грацией, он был хорош собой, но красота его казалась чересчур броской.
Перед подсвеченным экраном стояли стулья для зрителей. Свет в гостиной был погашен, освещался только экран. Из мрака донесся голос Пуаро:
— Дамы и господа, для начала короткое объяснение. Перед экраном пройдут одна за другой шесть знакомых вам фигур: Пьеро со своей Пьереттой, буффон[26] Пульчинелло и элегантная Пульчинелла, прекрасная танцовщица Коломбина и неуловимый дух Арлекин, недоступный человеческому глазу!
Представление началось. Каждая из упомянутых Пуаро масок выбегала на освещенное пространство перед экраном, на секунду застывала там и исчезала. Наконец зажегся свет, и у всех присутствующих, со страхом ждавших неизвестно чего, вырвался вздох облегчения. Мне было ясно, что все пошло прахом. Если Пуаро надеялся, что преступник выдаст себя, потеряв самообладание при одном виде знакомой маски, то из этого ничего не вышло — да и не могло выйти. Пуаро между тем ничуть не был обескуражен. Лучась улыбкой, он выступил вперед.
— А теперь, дамы и господа, не будете ли вы так добры сказать мне, что мы только что видели? Начнем с вас, милорд.
— Простите, я не совсем вас понимаю, — пробормотал его светлость.
— Просто опишите, что мы все только что видели.
— Н-ну… я бы сказал, что мы видели шесть поочередно появлявшихся перед экраном фигур, изображавших персонажей итальянской комедии масок, или… э-э-э… нас, какими мы были на балу.
— Бог с ним, с балом, милорд, — прервал его Пуаро. — Меня интересует первая часть вашего ответа. Мадам, — повернулся он к миссис Мэллаби, — вы согласны с милордом Кроншоу?
— Я? Ну… да, конечно.
— Вы тоже считаете, что видели шесть масок итальянской комедии?