Квартирный вопрос вас не испортил?
Не надейся.
Разменялись на две квартиры в одном доме, но на разных этажах. Это высотка на углу Садового кольца и улицы Чехова, ныне Малой Дмитровки. Раньше дом за «прекрасную» акустику называли «Матросской Тишиной».
По-моему, Настя до сих пор там живет…
Став холостяком, наверное, пустились во все тяжкие?
Не без того… Мы хорошо погуляли с Сережей Никоненко в его коммуналке!
Вы ушли из дома?
Да, а Настя осталась в квартире моих родителей на Воровского.
Сергей Владимирович и Наталья Петровна обитали на даче?
Нет, там же, в городе. Ситуация была занятная: я собрал вещички и съехал, Степа жил у Настиной мамы… Так продолжалось несколько месяцев.
Но почему Вы отчалили, а не наоборот?
В этом вся Настя!
Она всегда обладала железной логикой: «Ты захотел уйти и ушел. Это твоя проблема. Своей жизнью я распоряжусь сама».
С курса ее было не сбить.
Ваши родители приняли сторону невестки?
Они не вмешивались в наши конфликты. И когда паковал чемодан, никому в голову не пришло задаться вопросом: а на каком, собственно, основании ухожу я? Такое даже теоретически невозможно было вообразить. Не представляю, чтобы мама сказала: Никита наш сын, это его дом, а ты, Настя, теперь здесь чужая. Исключено! Они общались, будто ничего не случилось. Я периодически звонил, разговаривал о том, о сем, но ни разу не услышал: «Возвращайся!» И отец вел себя похожим образом. Дескать, твое решение, сам за него и отвечай.
А из-за чего Вы хлопнули дверью?
В очередной раз крупно поссорились с Настей, мне это все надоело, и я решил: хватит. Долго не думая, отцедил у мамы бутылку нашей фирменной «кончаловки» и отправился отдыхать в даль светлую, слабо представляя, куда же теперь податься… Было холодно, зима стояла не в пример нынешней, и я, чтобы окончательно не задубеть, залез в «подстаканник» к регулировщику. Тому было скучно одному. И вот представь картину: три часа ночи, я сижу в милицейской будке на перекрестке Садового кольца с Красной Пресней и переключаю светофор. Пустая заснеженная Москва, ни души вокруг, все словно вымерло, лишь Сережа Никоненко вышагивает прямо по центру улицы – в пальтишке, в шапке-пирожке… Такой аккуратный маленький Есенин. Он забрался к нам в «подстаканник», мы на троих распили бутылку водки и отправились дальше.
С гаишником?
Вдвоем! Я поселился у Сережи в Сивцевом Вражке, и началась веселая жизнь…
Через полгода нас с Настей официально развели, от Сережи Никоненко я вернулся домой… Словом, что упало, то пропало. Я мог встречаться с кем заблагорассудится, она – тоже…
Градский в ее жизни тогда появился?
Кажется, позже.
Впрочем, я не вел учет Настиным кавалерам, не считал нужным отслеживать и как-то комментировать подробности ее биографии: Градский, Ефремов, Козаков… лишь внутренне посмеивался: ну-ну, ребята, посмотрим, что у вас получится… (II, 57)
ВЕТЕРАНЫ
(2010)
Я не задумывался раньше, а сейчас мне интересно понять, почему люди, воевавшие на одном и том же фронте с разных сторон, сегодня, дожив до восьмидесяти пяти лет, так по-разному живут. Немецкий ветеран – побежденный – нормально живет в доме престарелых. И наш ветеран без руки, который восемь месяцев мыться не может, потому что у него воды нет. Я хочу понять, чего не хватает нам, победителям, чтобы отнестись к нему как к родному. Хорошо, там есть закон и он оберегает этих людей. В России закона нет, но вместо него было сострадание.
Как оценить невероятную фразу молодых из старого анекдота про ветерана, который кинул сколько-то копеек, ему налили полкружки кислого пива, он пьет, морщится, а молодые говорят: «Да, отец, хуже бы воевал – сейчас бы баварское пили»?
Это невероятный цинизм. Но это и правда. Мы не сумели воспользоваться результатами нашей победы.
Интервьюер: Почему так произошло?
Причин много, но основная – тотальное безбожие.(II, 64)
ВИНО (2013)
Информация: Мэтр отечественного кино Никита Михалков презентовал именную коллекцию вин в модном ресторане итальянской кухни «Пробка».
Осознание того, что есть земля, и ей бесконечное количество лет, есть лоза, и из этой лозы делают потрясающее вино…
Кто пил вино из этого места когда-то? Может быть, апостол Павел? Когда ты понимаешь, что можешь иметь к этому отношение, не просто присобачив к этому свою этикетку, а продолжая традиции людей, которые там выросли, для которых это семейный бизнес, который разваливался, а ты помог им его сохранить, – это очень достойное ощущение вызывает.