<p>
Они не очень-то годились для ППЧ — в смысле, для публичного проявления чувств.
В конце концов, он был Драко Малфоем, а она — Гермионой Грейнджер. Он был высокомерным слизеринским ослом, а она — властной гриффиндорской заучкой.
Просто было бы так неправильно увидеть их милующимися друг с другом прямо на глазах у всех обитателей Хогвартского замка.
Они оба были умными, прагматичными, здравомыслящими людьми, которые не видели особой важности в бесконечном заигрывании друг с другом или расточении стольких глупых фраз о вечной любви. Кто когда-нибудь слышал, чтобы Гермиона Грейнджер говорила всю эту любовно-морковную чепуху тому, кто столько лет был врагом ее лучшего друга? И кто когда-нибудь слышал, чтобы Драко Малфой называл свою грязнокровку «сладкая» или «любимая»?
По этой причине никто в действительности не верил, что слизеринец и гриффидорка в самом деле были парой.
Они не верили в это, потому что…
Ну, те совсем себя так не вели.
Никто никогда не видел, чтобы они держались за руки в коридоре. Никто никогда не замечал, чтобы они вместе проводили ленивый воскресний полдень у озера, обнимаясь в прохладной тени под ивой. Никто никогда даже не видел, чтобы они говорили друг с другом дольше десяти минут, в конце-то концов! Они даже ни разу не назвали друг друга по имени. Всегда только Грейнджер или Малфой. Никакой Гермионы. Никакого Драко.
Конечно, были тонкие намеки на перемену в их взаимоотношениях. После шестого курса Драко окончательно перестал осыпать ее оскорблениями (само собой, это не значило, что он перестал оскорблять двух ее друзей — Гарри Поттера и Рона Уизли); Гермиона небрежно приветствовала его вежливым, безразлично-благосклонным «доброе утро/день/вечер» каждый раз, как сталкивалась с ним в коридоре; каждый, кто присутствовал на их совместных уроках, мог видеть, как Драко и Гермиона обычно сидели рядом или, по крайней мере, на расстоянии одного-двух мест друг от друга; и каждый раз, как они разговаривали, они делали это вежливо — что было довольно странно и особенно шокирующе для Гриффиндора и Слизерина.
Как-то раз Драко Малфой даже подошел к гриффиндорскому столу — к той самой девушке, которую он презирал последние шесть лет, — и холодно спросил ее, не одолжит ли она ему конспекты по Древним Рунам. Все, кто в тот момент там присутстововали, были ошарашены — особенно Гарри с Роном, которые с глупым видом уставились на свою подругу, от удивления разинув рты; все выжидающе повернулись к Гермионе, с любопытством ожидая ее реакции.
И ее реакция была такой же шокирующей, как тот факт, что Драко подошел к столу врага.
Она лишь кивнула, достала из сумки конспекты, которые он просил, и покорно протянула их ему. Драко приподнял уголки губ в некоем подобии улыбки, поблагодарил ее и ушел. Гермиона вернулась к своему обеду. Казалось, оба были безразличны и равнодушны к тому, что только что произошло.
Что ж, это можно было бы объяснить тем, что они были парой, не так ли?
Но нет — это было невозможно. Этого явно было недостаточно для доказательства того, что Гермиона Грейнджер и Драко Малфой любили друг друга! В конце концов, эти двое были старостами седьмого курса: было естественно, что они делились друг с другом конспектами — учитывая то, что обычно на уроках их все равно ставили друг с другом в пару.
Всем в Хогвартсе требовалось больше доказательств, чем это. Гораздо больше.
Им нужно было что-то вроде взгляда, улыбки, объятия, поцелуя — хотя бы нескольких слов вроде сладкая или любимый.
Иными словами, Хогвартсу нужно было ППЧ.
Публичное. Проявление. Чувств.
</p>
<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px; color: rgb(0, 0, 0); font-family: Verdana, "Open Sans", sans-serif; font-size: 16px; background-color: rgb(246, 236, 218);">
&&&&&&&&</p>
<p>
Обед.
Драко наблюдал за тем, как она входит в Большой Зал.