На мужчине спортивная рубашка с короткими рукавами и, как сейчас все носят, брюки хаки. Он коренаст. На шее золотая цепочка, а на пальце печатка с бриллиантом.
И тут я вздрогнула: юный голос у меня за спиной воскликнул: «Вот это да!»
Я резко обернулась и увидела двух подростков лет двенадцати с удочками за спиной. Я тут же встала между ними и трупом, раскинув руки, чтобы не подпустить их к нему.
— Вам не следует это видеть, — сказала я, потянув любопытного за рубашку.
— Он мертв? Его убили? — спросил он с интересом.
Его приятель, бледный под рыжими веснушками, повернулся и поплелся прочь.
— Произошел несчастный случай, — сказала я. — Боюсь, он мертв, и сюда уже едет полиция, поэтому вам лучше отойти в сторону.
— А нельзя ли на него взглянуть? — настаивал парнишка, пытаясь обойти меня.
— Попросишь об этом полицию. — Я оттаскивала его что было мочи.
Его приятеля рвало в кустах.
Запекшаяся кровь не напугала любопытного, но вид приятеля, извергавшего из себя содержимое, — да, и он, возможно из чувства солидарности, внезапно согнулся по той же причине.
Когда приехала полиция, нас подвергли допросу: кто что видел и когда и как каждый оказался на пруду. Девон приехал тоже, и ему удалось сделать несколько снимков.
Ответственным за расследование был назначен детектив Бадди Д'Амико. Я его знала. Когда-то мы не только вместе учились, но и целовались в классе. Я сразу рассказала Бадди всю правду: что Пит Сабатино оставил для меня номер телефона, по которому я должна была ему позвонить, а когда позвонила, женский голос назвал место встречи в полдень. Приехав, я нашла здесь труп.
Бадди с подозрением смотрел на меня и спросил лишь, уверена ли я в том, что говорю. Я ответила «да».
Полиция окружила место происшествия желтой лентой криминальной полиции. Мальчиков отпустили домой, а меня Бадди задержал и продолжал задавать вопросы, игнорируя тот факт, что я делала пометки в блокнот.
Было около пяти вечера, когда Бадди наконец отпустил меня, предупредив, что я не должна покидать город. Помня о назначенной встрече в Нью-Йорке, я упросила его разрешить поездку, и он, заметив, однако, что проверит, вернусь ли я в город к двум часам, дал согласие. Облегченно вздохнув, я повернулась чтобы уйти, но Бадди окликнул меня:
— Послушай, Салли, если Пит даст о себе знать…
— Я попрошу его связаться с тобой.
— Нет, позвони мне, и мы приедем за ним.
— Хорошо, — ответила я и подумала: «Бедный Пит, что же ты наделал?»
Вернувшись в редакцию, я рассказала все Алу. Затем вошла в свою кабинку, чтобы изложить версию случившегося. Я оказалась свидетелем чего-то, но мои мысли отвлекала история Касси Кохран.
Вскоре я собралась с мыслями и приступила к статье об убийстве. У моей кабинки остановился Девон и бросил мне на стол конверт.
— Жертва? — спросила я.
Он кивнул.
— Не говори Алу, что они уже готовы.
Он, снова кивнув, ушел, а я позвонила Бадди.
— Есть ли у тебя пожелания, Бадди, — сказала я, — относительно того, сколько материала можно дать о том мужчине в завтрашней газете?
— По возможности меньше.
— А что я получу взамен, если, скажем, мы не напечатаем, что у него черные волосы с легкой проседью, что ему около сорока пяти, что у него карие глаза, что он крепкого телосложения и что носил золотую цепочку и печатку с крупным бриллиантом? И если не будем публиковать фотографию.
— Продолжай, Салли.
— Это ты продолжай, Бадди, — сказала я.
— И как насчет того, если я, — он вздохнул, — сообщу тебе его установленную личность и дам фотографию, как он выглядел в лучшие дни?
— Не уверена, что этого достаточно, Бадди.
— Ты первой узнаешь, когда мы произведем арест.
— Договорились, — сказала я.
Повесив трубку, я перечитала статью, которая пойдет в завтрашний номер:
«Я обнаружила тело мужчины у каменоломни. В интересах следствия редакция не дает описания жертвы и не разглашает обстоятельства его гибели».
К семи часам я освободилась и могла ехать домой. Я наняла своего соседа пенсионера мистера Квимби (он всегда оставался для меня мистером Квимби, так как был в моих глазах настоящим джентльменом, и я так никогда и не осмелилась узнать его имя, а сам он не назвался) выводить Скотти на прогулку дважды в день. Если я задерживалась допоздна, он приходил кормить Скотти и часто оставался с ним, глядя телевизор, и разрешал бесконечно счастливому псу посидеть рядом с ним на тахте, что Скотти строго-настрого запрещалось.