Итак, тайна ее отца раскрыта. Она сразу раскрыла ее мне, но впечатление такое, что она это сделала потому, что после моего срыва у нее сложилось мнение, будто я ужасно стеснительная и шибко нервная — одним словом, душа, которая поймет всю деликатность этого факта.
— Понимаю, что вы чувствуете по отношению к матери, — вставила я. — Я осталась без отца, когда мне было девять лет. И моя мать, так же как и ваша, содержала нас с братом и во всем поощряла.
— Это совсем другое поколение, не так ли? — спросила Касси. — Хотя ваша мать, вероятно, моего возраста, — поспешила она исправиться.
— Нет, — улыбнулась я, — она старше. Не намного, но старше.
— Полагаю, мне следует поблагодарить вас, — рассмеялась она. — Ваша мать ходила в колледж?
— Да. При университете Род-Айленда.
— А моя мать нет. Я пыталась заставить ее вернуться в колледж, — Касси отвела взгляд, — но ей почему-то расхотелось.
Когда Касси возобновила разговор, я поняла, почему она рассказала об отце и матери: ее будущему успеху в карьере предшествовало нелегкое детство. С юности у нее могли развиться нездоровые взаимоотношения с людьми. Она пыталась убедить меня, что отношения между ее родителями подготовили ее к трудностям, как говорила ее мать, жизни. Она рано вышла замуж за человека, у которого были такие же проблемы с алкоголем, как у ее отца. Устав от его постоянного пьянства, долго не могла с ним расстаться. Рассказала мне о сыне — о том, каким хорошим мальчиком он рос, — и как наконец спустя годы ее мечта стала явью: муж перестал пить. Проблема состояла лишь в том, что после двух лет трезвой жизни и двадцати лет брака он ее оставил.
Я была ошеломлена таким откровением, но постаралась это скрыть. Продолжая слушать, я беспокоилась, чтобы не кончилась пленка. За несколько минут Касси Кохран удалось вкратце обрисовать свою прошлую жизнь. Выходило, что умная и красивая женщина потратила свою молодость на то, что пыталась оправиться от смерти отца и постоянно испытывала давление вечно недовольной матери.
— Как думаете, что вызвало в ней такую агрессивность? — спросила я. — Трудности семейной жизни?
— О Господи, нет, конечно! — вскричала Касси. — Моя мать родилась уже несчастной. Мой дядя говорил, что мой дед построил ей деревянный дом, надеясь, что она в него переедет. — Мы засмеялись, но затем она сделала вид, что ее это ужасает. — О, Салли, мы плохо себя ведем. Пожалуйста, вы не должны…
— Не беспокойтесь, — ответила я, подняв руку. — Мне просто интересно, почему, чувствуя себя несчастной, она продолжала оставаться с вашим отцом?
— Не останься она с ним, кого бы она винила во всех своих несчастьях? — Касси прикрыла рот рукой. — О, Салли! — Она опустила руку. — Право, это минное поле. Мне надоело ворошить прошлое.
— Хорошо. Почему бы вам тогда не рассказать о вашей встрече с Джексоном?
— А затем я встретила Джексона! — сразу просветлела она.
В это время в дверь тихо постучали, и в нее просунулась голова Чи-Чи.
— Прошу прощения, — прошептала она, — но Александра и Уилл говорят, что у них срочное дело. Не могли бы вы выйти?
— Скажи им, пусть зайдут.
В кабинет вошла ведущая теленовостей, и меня поразила ее хрупкость. Высокая и очень худенькая. Ее знаменитые серо-голубые глаза, оказывается, в жизни гораздо ярче (ее маска вот уже два года хорошо продается на Хэллоуин), а густые темно-каштановые волосы до плеч отливают здоровым блеском. На ней футболка с логотипом «ДБС» на груди, заправленная в голубые джинсы. За ней проследовал атлетического вида мужчина со взъерошенными каштановыми волосами, который на ходу перебирал бумаги.
— «Экспектейшнз», верно? — посмотрев на меня, спросила Александра Уоринг.
— Да, — подтвердила я и поднялась. — Я подожду в приемной, пока вы, Касси, не закончите с делами.
— Нет-нет, — сказала Касси. — Присядьте пока. Выкладывай, — обратилась она к Александре. Та промолчала, и Касси добавила: — Публикация состоится только через шесть месяцев. Что у вас там?
Уоринг качнула головой.
— Уилл? — обратилась к мужчине Касси.
— Она права, — сказал тот, отрывая взгляд от бумаг. — Это не для…