— Я очень нервничаю, Даг, и действительно ценю, что ты поехал со мной, — промурлыкала я.
— Я тоже переживаю, — ответил он, делая новый поворот.
— Правда?
— Полагаю, что за тебя.
«Обед в нашем загородном доме, — говорил голос Верити таким тоном, который заставил меня расправить плечи. — Вы должны приехать. Это в благодарность за наше спасение».
Мне было неловко, так как уже из телефонного разговора с Верити Роудз я поняла, что на обед она приглашает только меня и у нее нет ни малейшего намерения распространять свое приглашение на фотографа Девона. Когда же она спросила, не хочу ли я привести с собой кого-нибудь, у меня язык не повернулся назвать Девона. Но когда я назвала Дага, в трубке наступила пауза, словно Верити была разочарована моим выбором. Но потом она заторопилась:
— В таком случае вы обязательно должны привести с собой Дага.
И вот мы едем субботним вечером; мой Даг оказался хорошим другом и согласился меня сопровождать.
— Тебе не кажется странным, что они просто не послали тебе цветы? — спросил Даг. — Или не дали тебе бесплатную подписку на журнал? Почему они заставили тебя проехать полштата, чтобы поесть с ними?
Я не возражала, что Даг относится к этому так скептически, потому что испытывала то же самое, получив приглашение, но сейчас говорить об этом уже поздно.
— Не думаю, что это странно, — ответила я, расправляя юбку. — Учитывая круги, в которых они вращаются, приглашение в их дом — особый подарок.
— Тогда все ясно, — саркастически ответил Даг.
Я промолчала. Сарказм Дага заставил меня вспомнить, что наши с ним отношения уже дважды за последние два года прерывались, но возобновлялись, несмотря на наши намерения расстаться навсегда.
— Ты думаешь, она предложит тебе какую-то работу, не так ли? — спросил Даг. Помолчав, добавил: — Я тоже так думаю.
— Не будь смешным, — сказала я, но мое сердце затрепетало.
О Господи, неплохо бы стать независимым журналистом. Начать наконец по-настоящему работать, уехать из Каслфорда и получить свободу действий. Пусть это будет не Лос-Анджелес, а что-нибудь менее чуждое — Нью-Йорк, к примеру, всего в девяноста милях. Мне бы это подошло.
Но какого рода может быть эта работа? Возможно, проверка фактов, но не исключено и редактирование. Уверена, что ничего захватывающего.
— Куда теперь? — спросил Даг, останавливая машину.
— Где мы?.. Ах да, здесь мы должны свернуть налево. — Я прочитала указатель: «Грасс-Гейт-Медоу» — и, сделав глубокий вдох, медленно выдохнула. — Свернем налево и сразу увидим.
— Какой номер дома?
— Никаких номеров.
— Чую дымок, — заметил Даг, втягивая в себя воздух. — Ты тоже?
Примерно через полмили показалось встроенное в основание круглого холма здание, скорее напоминающее викторианский дворец. Белое, невероятно пышное, с башнями-близнецами, несколькими крытыми галереями.
— Она сказала — первый поворот налево.
— Такой дом в Литчфилде… — Даг присвистнул, сворачивая налево.
— Они очень богаты, — пояснила я. — У них дом на Палм-Бич, дом в Аспене, квартира в Лондоне. Чего я не понимаю, так это как она находит время, чтобы хотя бы посещать одно за другим эти места.
— Значит, мы с тобой обо всем договорились.
— Конечно.
Я не собиралась подбрасывать Дагу возможные темы для разговора, так как стоило людям узнать, где он служит, как они начинали задавать ему бесконечные вопросы о самых гнусных преступлениях, которые встречались ему в судебной практике.
— Тпру! Что это? — спросил Даг, нажимая на тормоза.
Мы подъехали к воротам. Они из белых деревянных реек, но явно заперты. Перед воротами небольшой столбик с внутренней телефонной связью. Даг опустил стекло.
— Алло!
— Алло! — ответил приятный женский голос с ирландским акцентом.
Отстегнув ремень безопасности, я через Дага потянулась к окну.
— Привет. Это Салли Харрингтон и Даг Рентам.
— Мистер и миссис Шредер ждут вас.
Дом был грандиозным, хотя я сильно подозреваю, что Шредеры несколько усовершенствовали оригинал. Я никогда не видела в Новой Англии викторианские дома таких внушительных размеров, особенно с двумя шпилями. В Сан-Франциско возможно, но и тогда бы я усомнилась в его подлинности.
На изгибе подъездной дороги стоял серебряный «рендж-ровер» с номером штата Коннектикут. Дорога огибала дом.
Последний раз, когда я якшалась с подобными людьми, чьи имена не сходят с колонок светской хроники, был Лос-Анджелес, а если уж быть совсем точной — Беверли-Хиллз, когда я работала в журнале «Булевард». Журнал обязан своим названием бульвару Сансет, который тянется через Брентвуд, Бель-Эр, Беверли-Хиллз и Западный Голливуд. Этот глянцевый журнал печатает светскую хронику высшего общества Лос-Анджелеса, то есть пишет обо всех, у кого куча денег. Я начинала там машинисткой, отвечающей на телефонные звонки, но на второй год стала неофициальным редактором, работающим за свою начальницу, которая ненавидела это дело. Она, однако, хорошо ладила с людьми, поэтому никого не беспокоило ее небрежение, лишь бы работа делалась кем-то, то есть мной.